Артем Зайцев - Раб Бури [СИ]

Айсера вырвало сразу же, как только он встал на ноги. Рвота была перемешана с кровью. Айсер вытер рот рукой, ощущая странное чувство. Он вытянул руку, пытаясь осмотреть её. Кожа на всей открытой поверхности руки обгорела, представляя собой один сплошной ожог предпоследней степени. Обгоревшая кожа в некоторых местах отслоилась. Остальное тело выглядело не лучше. Одежда, принявшая на себя тепло, выгорела, слипнувшись с кожей. Поперёк горла встал ком, который не желал проходить, и Айсеру приходилось то постоянно глотать слюну, то кашлять кровью.

— Луна, — он снова попытался выкрикнуть, и на этот раз получилось громче, но никто не ответил. Плохо ориентируясь в пространстве, Айсер обратился к своим нейромодам, но те, подвергнутые электромагнитному импульсу, мёртво молчали. Айсер пытался обдумать, что ему делать дальше, но голова так болела, что он не смог этого сделать. Всё, что ему сейчас хотелось — это идти. Не важно куда. Просто идти. Он, спотыкаясь об завалы, пошёл в противоположную сторону от ядерного гриба, нависшего, словно исполинский титан, восставший из Тартара.

Неизвестно сколько времени Айсер бродил, постоянно выкрикивая имя Луны, в надежде отыскать её. Всюду его окружали разрушения, оставленные взрывов, и выжженные трупы людей, укрытые за завалами. Его постоянно тошнило. Иногда чесалась обугленная кожа на черепе, откуда время от времени Айсер вырывал куски волос, в попытке уменьшить боль и зуд, охвативших его тело. Мочевой пузырь опорожнялся сам по себе, не требуя разрешения своего владельца. Суставы ужасно болели и идти было сложно, но Айсер продолжал идти, не зная, зачем он это делает. Он молился вселенной, чтобы с Луной было всё в порядке. Даже спустя несколько часов после взрыва, небо всё ещё оставалось ржаво-коричневого цвета, чему Айсер даже был рад. Глаза постоянно слезились от света, и ему приходилось их вытирать. Всё казалось нереальным, словно во сне, и вот-вот он проснётся в постели, рядом с Луной. Но время шло, и надежда о приснившимся кошмаре уступала место кошмару наяву, в котором и оказался Айсер.

Одна из ног начала сильно болеть, и ему пришлось волочить её за собой, но он не останавливался, продолжая идти по оставленным разрушениям. Иногда ему казалось, что он слышит людские голоса, просящие о помощи, но каждый раз, когда он оборачивался, они затихали. Он знал, что его слух сильно поврежден, и он не мог определить местоположение звуков, но каждый раз пытался, и всегда тщетно.

Асфальтные дороги уцелели после взрыва, но массово образовавшийся лесоповал скрыл их собою, не позволяя Айсеру понять своё местоположения. Огромное здание администрации, которое было главным ориентиром, гордо возвышающимся над всеми, стёрлось в эпицентре ядерного взрыва. Айсер окончательно заблудился, не понимая, куда он шёл и где оказался. Начинало темнеть.

Айсер закрыл глаза, передвигаясь сугубо прямо, не смотря на дорогу перед собой. Он звал Луну, но безуспешно. Он сильно устал, ноги болели и просили передышки. Айсер знал, остановись он сейчас, то уже не сможет продолжать двигаться. Он споткнулся о что-то твёрдое, упав вниз, ударившись лицом об кучу мусора из бетона вперемешку с металлом и деревянными кусками. Нос сломался, а на лбу образовалось новое, глубокое рассечение, но Айсер даже не почувствовал боли. Он приподнялся, садясь. Слезы потекли из его глаз, но он даже не пытался их стряхнуть. У него не осталось больше сил. Весь в грязи и крови, обгоревший, в изрезанной и порванной одежду, облучённый большой дозой радиации, лишившись зрения на один глаз, потерявший девять десятых слуха, он сидел на разрушениях, оставшихся от его нового дома. Он мог лишь тихо рыдать, тем самым глуша боль, разрывающую его изнутри. Вертолёты спасателей, не слышимые его уху, закружили над областью взрыва. Их прожектора освещали землю под собой, высматривая уцелевших. Они аккуратно опускались на землю. Боковые двери уже были открыты, позволяя видеть команды спасателей и поисковых групп. Один из аппаратов опустился в тридцати метрах от сидящего человека, потерявшего сегодня всё. Айсер не слышал их приближения. Ему было всё равно. Он не обращал внимания на порывы ветра, создаваемые вращением несущих винтов. Спасатели обступили его, обследуя. Кто-то попытался с ним поговорить, но Айсер лишь плакал, повторяя имя Луны вновь и вновь. Он умолял их найти её, пока спасатели помещали его на мобильные носилки. Они ввели ему большую дозу успокоительного, и Айсер заснул в тот момент, когда вертолёт взмыл вверх, оставляя позади разрушенную землю.

Снег осыпал всё собой, покрыв землю белоснежным полотном. Снежинки медленно опускались вниз. Невысокие деревья давно скинули свой лиственной окрас, позаимствовав у зимы новый наряд. Холодный ветер обдувал кожу Айсера, молчаливо смотрящего на природную красоту из открытого окна. С фонарных столбов, на чьей верхушке разместились снежные сугробы, свисали длинные сосульки, отражавшие в себе слабый солнечный свет. Редкие люди, одетые в теплоёмкие одеяния, шагали по дороге, убранной от снега автоматическими машинами, отключенными и стоящими в стороне. Иногда пациентам разрешалось прогуливаться снаружи, но не в случае Айсера. Прошло уже три месяца, и только последнюю неделю он смог вернуть себе рассудок и здраво думать, смотря на мир перед собой. Он получил смертельную дозу излучения, и всё время его состояние оставалось критическим. Ему делали одну операцию за другой. Переливали кровь и химичили над костным мозгом. Он был не один такой. Здесь, в реабилитационном центре, их называли счастливчиками. Те, кто пережил ядерный взрыв, находясь в довольной близости от эпицентра, всего в каком-то километре от детонации. Десяток человек, но цена была слишком высока. Намного выше стоимости страховки Айсера, покрывшей только спасение и реабилитацию. Он навсегда потерял один глаз, чья радужка сгорела. Потерял одну ногу, которую пришлось ампутировать из-за распространяющегося заражения. Ему пересадили органы, часть которых могла быть отвергнута организмом со дня на день. Опухали будут мучать его до конца его дней. Слух восстановился лишь на пятьдесят процентов, и врачи не дают одобрительных прогнозов. До восьмидесяти процентов кожи пришлось заменить, регенерировать и пересадить. Мочевой пузырь, как и печень, пытался саморегенерироваться, но Айсер не питал особых надежд, осознавая, что до конца своих дней ему придётся мочиться через катетер. Волосяные фолликулы отмерли вместе со старой кожей, сделав Айсера абсолютно лысым. И он навсегда потерял Луну. Спасатели подтвердили её гибель, но тело никто ему так и не позволил увидеть.

— Простудитесь, — медсестра закрыла окно.