Евгений Никитин - В тени экватора [litres]

Тут его потуги неожиданно увенчались успехом. Усики предохранительной чеки разогнулись и вместе с кольцом выскочили из гнезда. Спусковой рычаг следом отлетел в сторону, раздался характерный щелчок. Чпок! Осталось жить всем четыре секунды!

Лейтенант буквально вырвал из рук Фангма смертоносный металл и, не замахиваясь, запустил его туда в болото, насколько позволила та позиция, из которой совершил тот именитый бросок.

– Ложись! – крикнул переводчик, увлекая на мох телом бестолкового Фангма и Баху.

Не успели их тела еще соприкоснуться с мягкой болотной поверхностью, как где-то далеко впереди раздался оглушительный грохот и столб огня, густого черного дыма, лава красноватой грязи и поток мутной зловонной воды устремились вверх. Через мгновение ударная волна повалила на землю не успевших вовремя упасть зазевавшихся пигмеев. Еще через пару секунд вырвавшаяся из болотных недр сила вернулась на землю, орошая пространство вокруг комками коричневой грязи и осклизлыми брызгами. Возле самого носа Фангма шлепнулась раздувшаяся пупырчатая лягушка, а на голову Бахи упал серый, с желтыми полосками, еще шевелящийся хвост толстой змеи.

В воздухе повисла идеальная тишина. Лишь впереди было слышно, как с отвратительным чавканьем затягивалась в мерзкой жиже образовавшаяся в ней воронка.

– Все целы? – поинтересовался переводчик, приподняв голову, как улеглась взрывная волна.

– Вроде бы! – отозвался за всех Баха, высвобождая свое туловище из-под мощной руки лейтенанта, накрывшей его сверху.

– Что это было? – испуганно произнес Шкоба, поднимаясь с примятой травы, куда инстинктивно упал в момент взрыва.

– Это? – раздувая ноздри, переспросил лейтенант. – Это, мои юные друзья, боевая граната Ф-1. У нее радиус поражения, к вашему сведению, почти двести метров. Нам повезло, что болото притупило взрыв и осколки ушли в грязь. Все живы? – еще раз задал вопрос Михаил.

– Все! Все! – донеслось со всех концов.

– А где Фангм? – засуетился очнувшийся от взрыва Авал. – Фангм! Фангм! Братцы, Фангма нет!

– Как нет? Вот же он! – указал пальцем во вмявшееся в мох человеческое тело пигмей Клаб. – Фангм, ты живой?

– Чего молчишь? – Переводчик ухватил самого маленького пигмея под мышки и с громким чмоканьем выдернул того из трясины. После него во мху остался крохотный отпечаток растопыренного тельца, который тут же быстро стал заполняться буроватой водицей. – Чего притих? Живой? Цел? – закидал балайца вопросами лейтенант, пытаясь поставить того на ноги. Но нижние конечности у Фангма подкашивались, и он, закатив глаза, картинно заваливался на бок.

– Погоди, дай я попробую! – протиснулся сквозь толпу зевак Баха. – Ща я его живо в чувства приведу. – Он оттер с лица виновника взрыва грязь, что налипла на него во время падения, и заткнул обеими руками нос и рот одновременно.

– А-а-а! – начал извиваться несчастный, пытаясь оттолкнуть от себя Баху. – Живой я! Живой!

– Что ж ты, стервец, не слушаешь, когда тебе знающие люди говорят? – склонился над распростертым Фангмом Шкоба. – Ты же нас тут всех сейчас чуть не угробил!

– Там колечко красивое! Ы-ы-ы! – заревел карлик. – Я своей жене Мгамбе хотел подарить! Ы-ы-ы!

– Прекратить истерику! – с силой треснул его по затылку Баха. – Что, как баба, нюни распустил? Твоей Мгамбе только бы кусок жо… принесли. Если б вообще что от тебя осталось! Я на эти гранаты в свое время досыта нагляделся! Ну, чего воешь?

– Колечко жалко! Ы-ы-ы-ы!

– Значит, так! – чувствуя, что начинает терять терпение, повысил голос Кремнев. – Слушайте все сюда! Эй, вы двое! Да, да, вы! Куда пошли? В туалет? Отставить! Все идите сюда! Все! – грозно крикнул Михаил. – Еще раз покажу, что такое граната! Всем смотреть сюда! И тебя, придурок, – он гневно зыркнул на Фангма, продолжавшего еще хлюпать носом, – это тоже, между прочим, касается!

Переводчик залез в самолет, отыскал там пару гранат РГД-5 с взрывателями и, отойдя на безопасное расстояние, метнул их в сочный исполинский куст, что зеленел метрах в двадцати от него. Там, где еще недавно рос пышный куст, украшенный замечательными ярко-красными бутонами распустившихся соцветий, теперь дымилась черная воронка. От былой красоты не осталось и следа.

– Всем теперь понятно? – вернулся переводчик к изумленным пигмеям. – Кто хочет, чтоб я повторил?

– Белый брат, прости меня! – бухнулся под ноги Михаилу пораженный увиденным Фангм. – Не ведаю, что на меня нашло! Прости! Сделай милость!

– Встань! – поправил съехавший в сторону кобуру с пистолетом переводчик. – Я на тебя зла не держу. Если кому все же не ясно, то милости прошу – объясню еще раз! Если всем все понятно, то начнем готовиться ко сну. Кто у нас идет за дровами?

Привычно натянув между двумя высокими деревьями походный самодельный гамак, Михаил с верхотуры с интересом взирал, как понурые пигмеи отрешенно, без былого задора развели костры. Вяло, почти через силу пожарили свежее мясо подстреленного им часом раньше неосторожного окапи, имевшего наглость выяснить, что за непрошеные гости пожаловали в его владения.

– Что такие кислые да хмурые? – спросил Кремнев у Бахи, подавшего ему на широком, плотном листе местной пальмы дымящиеся куски нежнейшей окапятины.

– Да ребята никак в себя прийти не могут после этих взрывов.

– Ладно, ступай спать! Спасибо за ужин! Посты обязательно выставьте! Не ленитесь, черт бы вас побрал! Я ночью встану, пойду проверю!

Разумеется, никаких часовых Кремнев при ночном обходе уснувшего воинства не обнаружил. Все пятьдесят карликов без задних ног, в унисон друг другу похрапывали у тлеющих костров, наплевав на какое-то там боевое охранение. Ругнувшись про себя отборным отечественным матом, Михаил подбросил в костры дров и, сердитый, вернулся в гамак. Да, с пигмеями точно много не навоюешь! Немудрено, что какие-то там зачуханные лонги взяли их в свое время в крепкий оборот.

Рассматривая из гамака созвездие Южный Крест, переводчик поймал себя на мысли, что ему не хватает вида Большой Медведицы, Полярной звезды и вообще «своего» неба. Он начал забывать, как выглядит звездное небо Севера. Михаил готов спорить с тем, кто скажет, что звездное небо везде одинаковое. Нет! Там родной высокий и в то же время очень близкий сверкающий небосвод, а здесь чужой и холодный, нависший над самой головой, того и гляди, раздавит! И от этого, как ни странно, становится еще дальше и постылее! Чуждый ему этот африканский свод небес, ох чуждый! В конце концов взяв себя в руки, Михаил принял горизонтальное положение и попытался уснуть. Получилось окунуться в объятия старика Морфея лишь под утро.

Пришел в себя лейтенант от отчаянного чириканья птичек. Солнце красным диском восстало над лесом, осветив розоватой дымкой окрестности. Выглянув из-под влажного брезента, взгляд переводчика уперся в стайку зеленоватосиних попугайчиков, на полном позитиве общавшихся между собой.