Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

И когда в каждом из нас прочно поселилась уверенность, что мы пытаемся вычерпать море, уровень медленно начал опускаться.

– Может, иллюминатор откроем? – зная, как ревностно Демьян относится к «Контусу», без всякой надежды предложил Малыш, который, несмотря на то что его время от времени покачивало, упрямо отказывался прилечь. – Куда легче дело пойдет! Соорудим лоток, и тогда не придется подавать ведра наверх.

К тому времени все промокли до нитки. Нет-нет, но ведро за что-нибудь цеплялось, после чего обязательно опрастывало свое содержимое. Первое время провинившиеся пытались извиняться. Затем периодический душ стал настолько привычен, что на него перестали обращать внимание. Иллюминаторы в кубриках действительно имелись, по паре на каждом борту. Но глухие.

– Черпай давай! Не так много осталось! – ответил ему Демьян. – Поверь на слово, там только стекло разбивать. А самое главное – разобьешь его, вода снаружи поднимется, и сразу сюда польется. Здесь и без того ее мало?

И мы черпали.

– Уровень поднимается, – объявил Грек.

Поначалу мне даже понять не удалось: как он, находясь наверху, смог разглядеть что-то внизу? Ведь тут уже настолько темно, что перед тем как передать ведро, приходится свободной рукой нащупывать руку соседа. И еще успело прийти горчайшее разочарование от бессмысленной работы. И только затем до меня дошло: он не имеет в виду уровень воды в кубрике, поднимается сам уровень моря.

– Сейчас будет окончательная проверка того, что мы сделали, – пробормотал Демьян. И уже куда громче: – Грек, быстро поднимается?

– На глазах, – не замедлил с ответом тот.

– Расслабились все, – сказал Демьян. – Тут либо вдребезги, либо пополам. Если наша конструкция выдержит, «Контус» поднимется вместе с водой. Ну а если нет…

Он замолк, но и без слов было понятно. Катер останется на месте, и вода начнет заливать его сверху, пока от «Контуса» не останется одна рубка. Или камбузная труба, которая пусть ненамного, но выше. И тогда нам всем придется катер покинуть. Благо Гудрон при своем визите обрадовал, что нашел невдалеке подходящее местечко, которое не затопит точно. Мы все туда переберемся и окажемся настоящими потерпевшими кораблекрушение моряками. Затем придется ждать отлива, и уже только тогда попытаемся что-то предпринять.

– Ну давай же родненький, освобождайся! – нисколько не стесняясь нас, шептал Демьян.

А еще он, судя по звуку, гладил ладонью «Контус» по переборке, слишком уж похожим был звук.

– Как у вас там? – поинтересовался сверху Грек. – Наверх не пора?

Девушек, а заодно и Малыша, на всякий случай в рубку я уже отправил. Леру и Дашу по понятной причине. Ну а здоровенный Малыш, если вода в кубрике начнет стремительно прибывать, может застрять на трапе. Конечно же не насовсем, но в этом случае любая заминка может стоить жизни.

«Контус» скрипнул всем корпусом, как мне показалось, зловеще так скрипнул. И мы с Демьяном затаили дыхание.

– Игорь, Демьян, давайте сюда! – снова послышался голос Грека, и это был приказ. – Вода почти по верхнюю палубу, – добавил он.

Что означало единственное: «Контус» застрял крепко. Нет, еще и то, что море вскоре хлынет на нас сверху.

– Вперед, Демьян! – Я подтолкнул его в спину по направлению к трапу, местонахождение которого оставалось только угадывать. Будет здесь торчать до последнего – как бы спасать его не пришлось.

Наш корабль скрипнул еще раз, когда я и сам уже поднимался. Так душераздирающе, что поневоле пришлось вздрогнуть. Буквально следом он рывком пошел вверх. Не ухватись рукой за поручень, точно бы на ногах не удержался.

Когда я оказался в рубке, на палубе уже был слышен рев Демьяна.

– Заводите канат под корпус! Быстрее, растак вашу душу!

После чего посыпались такие ругательства, что сразу стало понятно: боцманы и в наше время былое искусство не растеряли, а сам Демьян на флоте им и служил. Кричал он на Грека и Малыша, которые помогали ему заводить пластырь.

Сооруженный нами ящик все же дал течь. Причем не какой-нибудь там струйкой – в нем послышалось бурление воды, которая, найдя себе дорогу, устремилась внутрь корабля. И практически сразу все прекратилось – Демьян с помощниками все же успел.

– Ты это, Грек, извини, так получилось, – оправдывался Демьян за всю ту ругань, которую несколько минут назад обрушил на своих помощников.

Вообще-то ему стоило извиниться и перед Малышом, которому бранных слов досталось ровно столько же. Но нет, он повернулся к девушкам, начав рассыпаться в извинениях уже перед ними. Наши девушки невольно стали свидетелями того, что военно-морские традиции и чтутся, и передаются из поколения в поколение по сей день.

– Демьян! – прервал его Грек. – Все всё поняли и во всё вникли. Главное, ты сделал. – И добавил уже тише, улыбаясь: – Со времен учебки меня так не поносили! Но на этот раз, должен признать, заслуженно полностью. А вообще ты молодец!

Недалеко от нас послышался плеск воды, который приближался все ближе. Мы насторожились, чтобы через какое-то время понять: возвращаются наши. Первым у борта оказался Гудрон. И началось…

– Дема, ты зачем это сделал?

– Что именно? – не понял тот.

– Ты же корабль почти утопил!

Борт «Контуса» и в обычном состоянии поднимается над водой не больше чем на метр. Сейчас, когда он успел хлебнуть воды, перед тем как пластырь перекрыл пробоину намертво, и вовсе едва над ней возвышался.

Демьян не остался в долгу:

– Боря, ты посиди пока там, где есть. И поквакай, что ли, чтобы не скучно было. Влезешь к нам всей своей тушей, и тогда точно наш дредноут ко дну пойдет.

Туша у Гудрона нисколько не тяжелее, чем у самого Демьяна, а оба они излишним весом не страдают. Но в чем-то он прав: если сейчас все поднимутся к нам, не окажется ли их общая масса той самой соломинкой? Булькнет наш, по выражению Демьяна, дредноут на дно, и тогда придется коротать ночь непонятно где. Но туда еще надо добраться. Уровень воды за бортом уже по грудь, и что ей мешает подняться выше? Для начала неплохо бы откачать воду из катера. Я тяжело вздохнул, вспоминая, как все трудно происходило в прошлый раз.

– Дема, я тебя сейчас самого за борт вышвырну! – пригрозил Гудрон. И тут же, значительно понизив голос, добавил: – Тихо! Все слышали?

Голос у Бориса был настолько встревоженный, что тишина воцарилась мгновенно. Правда, тишина относительная, поскольку спустившаяся на острова ночь и без нашего трепа была полна звуков. Но то, что услышал Гудрон, было чем-то другим, куда более опасным. Иначе откуда бы в его голосе взялось столько тревоги?

– Вот еще… – некоторое время спустя сказал он.

Теперь услышали все. Шумный всплеск в сопровождении то ли вздоха, то ли хрипа или даже стона. Настолько сложно его оказалось идентифицировать.