Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

– Игорь, о чем задумался?

– Обо всем сразу. Да, а почему жителей мы не смогли увидеть, когда наблюдали за поселком с горы?

– Вероятно, просто не повезло, – пожал плечами Остап.

Слышали ли в Нужде устроенную нами пальбу, я даже спрашивать не стал – в любом случае никто бы на помощь не поспешил. Какое им дело до чьих-то разборок? Не принято здесь влезать в чужие дела.

– Остап, перквизиторы при встрече смогут тебя в лицо узнать?

Он широко улыбнулся.

– Вряд ли. Разве что по спине, в основном только ее и видели. Кроме двух. Но тех уже черти в аду жарят.

По спине – крайне сомнительно, видели бы они ее и с кем бы я сейчас разговаривал? При их-то навыках в стрельбе.

– При пожаре много погибло?

– Два человека сгорело, и еще один как будто исчез.

– Мужчина?

– Да. Это важно?

Самому бы знать точно. Только почему-то мне кажется, он понадобился перквизиторам как язык. Чтобы окончательно убедиться: того, кто им нужен, в поселке нет. Селение небольшое, гости в нем редкость, и новые лица обязательно бросятся в глаза. Почему, ничего не выяснив, сразу устроили пожар? Вот бы с одним из перквизиторов поговорить! Он бы точно ответил на все вопросы. Да и мы ли вообще им нужны? Все, хватит об этом! Мне бы сказки придумывать. Про Буратин.

– Игорь, тебе необходимо какое-то время отлежаться, пока я займусь поисками лодки. Сейчас, в твоем состоянии, ты будешь только обузой, пойми!

Отлично понимаю. Но где отлежаться? Предложения есть? Только Нужду не предлагай.

– Тут недалеко есть что-то вроде хутора. Место тихое, уединенное, там редко кто бывает. Людей живет всего трое – мужик с женой и ребенок. К тому же Полина разбирается в медицине. Самое место, чтобы поправить здоровье. – Он с сомнением посмотрел на меня и поправился: – Ну, как недалеко… К вечеру должны добраться. Останешься у них, а я тем временем попытаюсь найти остальных. Если понадобится, еще человека подтяну. Есть у меня в Нужде хороший знакомый, Гоша Татарин. Так вот, за эту штуку – Остап хлопнул ладонью по нагрудному карману – он со мной за компанию хоть в Звездный пойдет. Ну так что?

Я протянул ему жадр. По сути, мои проблемы. Зачем ему оплачивать их из собственного кармана? И еще. Если вдуматься, это для него они огромная ценность. И для неведомого мне Гоши Татарина. Но не для меня. Особенно в связи с тем, что боль терзала плечо, отдавала во всю руку до самых кончиков пальцев, но жадры совсем не могли помочь.

К знакомым Остапа мы добрались уже в темноте. На то, что в нормальном состоянии заняло бы у нас от силы часа четыре, потребовалось вдвое больше времени. Пусть даже мы практически не останавливались, шли себе и шли. Вернее, я брел, а Остап кружил вокруг, стараясь быть сразу со всех сторон. Понимая, что, если вдруг что-то случится, обнаружу я опасность не раньше, чем она уже покончит со мной и пойдет искать себе новые жертвы. Остап всегда возникал внезапно, выныривая из джунглей где угодно – сзади, спереди или с боков. Поначалу я вздрагивал, что всякий раз отдавалось болью. Затем привык и перестал. Появлялся он каждый раз только для того, чтобы подкорректировать курс. Мой карабин висел у него на плече с самого начала пути. Брел я, заложив левую руку за разгрузку, а в правой держа наган. Так мы и шли. Шли долго, и для меня, едва передвигавшего ноги, мучительно.

Дом открылся внезапно, когда я уже в сотый, наверное, раз отговаривал себя предложить Остапу переночевать там, где мы к тому времени находились, а уже утром продолжить путь. Темнота не самое подходящее время для прогулки по джунглям чужой планеты, где и днем полно опасностей на каждом шагу. Это и являлось моим основным доводом, признаваться в том, что давно уже едва держусь на ногах, не хотелось. Появился Остап; я открыл рот… и увидел в просвете между деревьями строение. Так его и захлопнул, не сказав ни слова, сообразив, что пришли.

– Тут оазис, – сообщил Остап. – Небольшой, даже крохотный, но именно оазис.

Ни на мгновение не сомневался. Иначе построить дом в глуши и жить там вдвоем, да еще и с ребенком… Вообще-то, конечно, можно, но долго вряд ли получится. Когда мы вошли в дом, хозяева еще не спали. К моему удивлению, внутри горел электрический свет. Светились две тусклые лампочки, похожие на автомобильные. Из тех, которые когда-то давно стояли в фарах, пока им на замену не пришли всяческие галогены, ксеноны и светодиоды.

«От аккумулятора, что ли, запитаны?» – размышлял я, рассматривая хозяев.

Миловидная женщина тридцати с небольшим лет была одета в новое ситцевое платье. Что удивительно, она не выглядела испуганной или даже настороженной, как муж – ее ровесник, выше жены на голову. В отличие от нее, светлоголовой, жгучий брюнет, но с такими же темными глазами, как у жены. Синий, с множеством карманов, рабочий комбинезон на нем сидел как влитой. И был он чист, без единого пятнышка.

За их спинами прятался мальчишка. Не слишком силен в том, чтобы с ходу определять возраст детей, но примерно в таком возрасте обычно идут в школу. Вернее, не прятался, стоял позади матери. Любопытства в его глазах было не меньше, чем у нее самой. И еще. Ни мужчина, ни женщина, а тем более их сын, совсем не походили на тех, кто, что называется, живет сегодняшним днем. Когда лишь бы день протянуть и сытым лечь спать. А завтра… Ну а что завтра? Очередной бесконечный день, когда придется работать от рассвета до заката, чтобы хоть как-то себя прокормить. Отнюдь. Все они выглядели так, как будто жизнь наособицу им совсем не в тягость. И работают ровно столько, сколько посчитают нужным, и с едой у них все в порядке, и развлечений достаточно.

– Здравствуйте, хозяева́! – приветствовал их Остап, сделав ударение на последнем слоге. – И Мирон, и Полина, и конечно же Денис Миронович! – имени-отчества удостоился самый младший из них. – Извините, что нежданно-негаданно, но обстоятельства так сложились. Вот, постояльца к вам привел, – повернулся он ко мне. Я успел прислониться к стене – так было легче оставаться на ногах. – Зовут Игорем. Человек он хороший, но, как сами видите, сейчас может упасть.

Падать я даже не думал, но спорить с ним не собирался.

– Может, присядете? – предложила Полина. Голос у нее оказался звонким и удивительно певучим.

Соглашаясь, я лишь кивнул. Во рту пересохло, вода во фляжке давно закончилась, и потому опасался, что вместо внятных слов получится только хрип и шипение. И еще подумал, что фляжку, вероятно, придется выбросить. После того как в ней побывал вядель, вода начала горчить. Несколько раз, когда подвернулись случаи, ее промывал, но вода все равно оставалась горькой.

Дом состоял из единственной комнаты. И лишь там, где, вероятно, располагалась супружеская постель, она была отделена от остального помещения ширмой. Два окна, стол рядом с одним из них. Скамья у другого, полки на стенах, частично заставленные утварью, шкура какого-то зверя между окнами, пара табуретов, постель мальчишки… Пожалуй, все. В доме явно не готовили пищи. Да и какой в том смысл, в здешнем-то климате? На лавку я садился осторожно, опасаясь растревожить рану.