Марик Лернер - Практическая уфология [litres]

Род их был плебейский, но совсем не в том смысле, что частенько вкладывался в это слово. Просто предки не из того Рима. Не первого. И не самые знатные. Тем не менее прежде в их семье были консулы, наместники, магистры, известные люди и даже император. Имелись и немалые деньги, но введённый на определённом этапе майорат, из-за которого младшие дети, не имея имущества, шли осваивать новые миры, числясь по служебной части в легионах, чиновниками или ещё кем-то подобным, не принёс счастья их ветви. Богатства оскудели, должности прежнего ранга заняли другие, отпихнув Вибиев на обочину. Нищими они не стали, но давно превратились в клиентов более удачливых родичей. На ренту с заложенного поместья существовать было невозможно. На самом деле Варвара давно от него избавилась бы, а не вбухивала последние средства для поддержания репутации, как дед и отец, но кому интересно мнение дочери?

По крайней мере, никто не возмутился, когда она пошла сначала учиться, а потом работать. В метрополии это не прошло бы. Непременно заставили бы выйти замуж за старика с кучей детей и серьёзным счётом в банке. В пограничных землях гораздо свободнее, и хоть в этом девушка выиграла, раз жить не на что: не сидит безвылазно дома, вытирая носы чужим соплякам. Да и кто её взял бы без приданого, разве за древнюю фамилию и бесплатной работницей.

А Ингвар был совсем не похож на других. Вежливый, не считающий себя выше по единственной причине – наличие тестикул, но совершенно не угодлив, как иные по отношению к вышестоящим. Он свободно, иногда даже излишне независимо себя вёл. Ну, механики себе цену знают, но любого при необходимости можно поставить на место. Ремесленник, по сути, пусть и высокооплачиваемый. Никакого сравнения с титулованными или даже военными. Ко всему невозможно было понять, кто он и откуда. Допустим, в каждой деревне свой говор, и в его речи полно простонародных выражений и местных оборотов. Но акценты она разбирать научилась давно и редко ошибалась. Всё же абсолютный музыкальный слух и пять языков с детства. Ничего близкого прежде не встречалось.

Не балт, не эллин, не ромей, не кельт и не семит. Совершено точно не тюрок и не с Кавказа. Даже на варваров с западной стороны Имауса говор не похож. Приходилось видеть рабынь. Мужчин, правда, нет. Те в шахтах трудились, и в городах их встретить практически невозможно. Но вряд ли есть народ с отдельными языками для двух полов. А ещё его странные байки. Она давно мечтала нечто поведать интересное многим в книге и украдкой от всех пыталась писать. Дальше набросков так и не пошло. Как и о чём можно рассказать, не зная? Сверх семьи и госпиталя её опыт жизни не выходил. Кому будут интересны мелкие свары и ночные стоны больных?

И тут Ингвар очень красочно рассказал о мальчике Маугли, воспитанном волками. Наверняка древнее предание, у многих народов люди происходят от зверей. Ромула с Ремом тоже волчица вскормила, хотя уже среди школьников на ухо говорят о проститутке из тамошнего лупанария. На саму легенду скептики никак не влияют. Правда, эту она не слышала и заподозрила современную переработку. Ну и брякнула в разговоре о творчестве, что об аристократах будет интересно исключительно таким, а они читать про себя неприятное не станут. И тут он выдал! История была изумительная, несмотря на куцый язык без красочных эпитетов и нелитературные обороты. На родном-то точно сумел бы лучше, но и так здорово.

…Они – местная знать. Родители обретаются в столице, дети – у бабушки в поместье. Когда престарелая воспитательница скончалась, старшая родня возвратилась домой. Мама – это нежность и любовь? Отнюдь. Террор, унижения, жадность и полное безразличие к отпрыскам. Откуда возьмётся материнский инстинкт у дочери, которая выросла в семье крупного политика и не видела ни любви, ни ласки от вечно отсутствующих родителей, которые, в восемнадцать лет выдали дочь замуж за первого же претендента, коим оказался подкаблучник и мямля из старинного обедневшего знатного рода. В этой семье воцарилось лицемерие и жесточайшая ненависть. Средний сын оказался похож характером на мать, но противится ей. И его двигающей по жизни силой становится как раз желание делать всё то, что ему запрещено, ломать традиции… [25]

В какой-то момент Варвару осенило: это же он о себе рассказывает, отсюда и столько подробностей! Вывод всерьёз заинтриговал. Пошёл поперёк всего, сменив не только мир, но и судьбу. А благородство в карман не спрячешь, так и выпирает, как ни прячь. Вон пришёл извиняться по совершенно пустому поводу. Другой бы корчил обиженного. Зато сюжет-то каков! Нет, впрямую заимствовать не станет, а вот заменить мальчика на девочку…

– Ты такой забавный, – погладила она его по щеке.

– Извинения должны быть горячими, – пробормотал Ингвар и притянул её к себе, целуя.

Рука вкрадчиво стянула косынку, и золотистые волосы упали вниз, ничем не удерживаемые.

– Дверь, – сказала она, задыхаясь.

Он быстро повернул ключ и, обернувшись, обнаружил расстегнутый халатик. Прямо на медицинской кушетке уверенно и властно взял её, в последний момент зажав ей рот ладонью и не выпустив громкий стон наружу.

– Это было крайне глупо, – сказала она чуть позже, торопливо одеваясь и поворачиваясь у зеркала, чтобы проверить безупречный вид. – В любой момент могут зайти.

– У меня есть деньги, – сказал Игорь, пытаясь понять, стоит отдавать кольцо или будет смотреться не лучшим образом. – Здесь можно снять комнату?

– Недалеко от госпиталя за тридцать ренсов плюс не меньше семи за дрова, уголь и освещение.

– Ради тебя готов и на большее. – Он осторожно обнял её.

– Ловлю на слове, – сказала Варвара, довольная. – Всё, всё, – оттолкнула. – В здешних стенах никаких проявлений чувств! Завтра большой день, до обеда все заняты. К шести вечера жду на улице жестянщиков.

Не мешает сначала выяснить, где такая, но это уже мелочь. Язык, как известно, до Киева доведёт. В этом мире такой город отсутствует, но это не важно. Лезет иногда в голову, а ведь здешним не переведёшь.

– Возле магазина симодария. Он там один, не ошибёшься.

Начало церемонии составляла процессия из множества людей. Во главе собравшихся шествовала девушка, как просветил Астрик, непременно непорочная, с кувшином ключевой воды. Уточнять, почему не колодезной или не из водопровода, было крайне неуместно. Уклониться от мистерии Митры в его положении невозможно. Подумаешь, холодно. Если уж покалеченные, способные передвигаться, выбрались наружу, никто не понял бы его сачкования.

Митра почитался не только как бог войны, сражающийся на стороне праведных и карающий отступников от веры и нарушителей клятвы. Его свиту составляли божества, так или иначе связанные с договором и клятвой: Дружба, Справедливость, Доблесть, Слава. Не менее важно, он являлся мужским покровителем вообще, и найти существо соответствующего пола, не побывавшего в храме, достаточно проблематично. Иногда приходится соответствовать ожиданиям, а не становиться в позу. К тому же и самому интересно.