Марик Лернер - Практическая уфология [litres]

– У нас ещё не было пороха, – объяснил Игорь.

Всё равно не помнил толком век. Даже когда Батый пришёл. Вечная путаница с датами. Надо было учить историю в своё время.

– В целом, – неловко стал сворачивать Игорь не туда зашедшую лекцию, – считается, отсутствие множества ограничений и правовое равенство независимо от происхождения дало существенный толчок промышленному развитию.

Наверное, и отсутствие серьёзных войн тоже, но забыть Гражданскую сложно. Шестьсот тысяч погибших, больше всех остальных американских войн, вместе взятых. Разорение огромной территории и проблема негров. Далеко не всё было шоколадно в США.

– Собственно, как и везде, где прижали закостеневших в рамках традиции и имеющих кучу привилегий аристократов. В Англии, Франции… – Тут до него дошло, что выдал, и поспешно захлопнул пасть.

Ещё не хватает начать вещать про отрубленные головы Карла и Людовика, расстрелянного с семьёй Николая и якобинский террор. Не надо забывать, с кем беседа.

– Всё это не так просто, – сказала Юлия после длинной паузы. – Я считаю нужной и возможной модернизацию отношений и экономической системы. В конечном счёте это пойдёт на пользу стране в целом. Лучше станет и богатым и бедным. Но отказаться от своих прав… – Она, сама не замечая, вздёрнула подбородок. – Мои земли и деньги принадлежат роду. Я – лишь часть единого целого, и каждое поколение – звено в цепи предков. Мой долг – сберечь и приумножить достояние, насколько это возможно, и, когда придёт время, передать потомкам, сохранив для семьи.

– При таком подходе богатство становится тяжким бременем, – пробормотал Игорь, – и ответственность делает его не особо привлекательным.

– Это воспитание, – сказала Юлия с кривой усмешкой. – Ты должна иметь выдающуюся память, читать на трёх наречиях, – она явно цитировала, – любить и помнить историю, знать основы философских учений. И этого мало! Ты обязана обладать непогрешимым вкусом в одеяниях, понимать искусство скульптуры, живописи, может, сама рисовать. Ты должна распознавать людей с первого взгляда.

– Ваш отец хотел лучшего из возможного для дочери.

– Он мечтал получить идеальных наследников! – сказала она с горечью. – А мы просто люди. Хорошая наследственность не гарантирует требуемого результата, животноводы знали это ещё тысячу лет назад. Когда ребёнок проходит все тесты и становится ясно, что он подаёт большие надежды, цены возрастают.

А вот этого Игорь не понял. Речь идёт о рынке невест? Перебивать было бы неуместно, и он промолчал.

– Если результат оказывается отрицательным, аннулировать контракт уже не удастся. Прошли годы, и ребёнок вырос.

И опять не ясно.

– Когда отец выдавал замуж, мне и пятнадцати не исполнилось. Антонию, – в смысле мужу, об этом Игорь в курсе, – уже было глубоко за пятьдесят. Его нельзя было назвать привлекательным. Глаза мелковаты, нос длинноват, но вопреки возрасту он был такой… живой. И в отличие от отца у него не случались эти жуткие вспышки беспричинной ярости и злости. Порой папа видел во мне лишь обузу, иногда ценное приобретение, которое надлежит хранить в сундуке под замком, а случалось, и любовь всей его жизни. Я никогда не знала, что придёт ему в голову в следующую минуту. То он требовал, чтобы я сопровождала его на верховую прогулку, иногда брал меня на бой быков или религиозный праздник, а случалось, буквально месяцами не замечал.

Видимо, ей хотелось выговориться, а с чужим человеком это проще.

– В детстве всё стремилась заслужить одобрение, потом перестала. Но когда услышала о замужестве, испытала огромное облегчение. Мне Антоний нравился и, когда бывал у нас, разговаривал со мной не как с ребёнком. У него жилось намного приятнее. Два с лишним года я была почти счастлива. Муж был галантен, предупредителен и не отказывал в мелких просьбах. Если б не его дети… Они все старше меня и имели уже своих, практически ровесников новой матери. Кому такое понравится, особенно когда речь зашла о наследстве. Майорат распространяется на земельные владения, но не включает акции железных дорог или предприятий. Владелец может всё поделить между всеми наследниками, или отдать одному, или вовсе подарить первому попавшемуся нищему. Он в своём праве.

И, судя по происходящему, урок она неплохо усвоила, раз мастерские устроены отдельно от поместья.

– Как они меня ненавидели! – произнесла Юлия с тоскливой интонацией. – В глаза улыбались, за спиной шипели и готовы были на что угодно, чтобы навредить. Только я у отца прошла хорошую школу и в льстивые слова не верила, а со временем убедилась в их лицемерии. Другое дело – мне было начхать, пока муж рядом. Он лишь усмехался на очередные злые слова и вёз меня на курорт или в метрополию показать древности. А в промежутках показывал, как управляет хозяйством. Он был немножко хвастун и любил выставиться перед окружающими, однако не дурак, и втереть ему очки было невозможно. Сколько раз показывал очередной фокус вора-поставщика или работника. Потом это здорово пригодилось.

Она отмахнулась от сунувшейся в дверь горничной, держащей в руках хорька. Та понятливо исчезла. Госпоже неприлично даже на короткое время одной куда-то направляться. Тем более с толпой мужчин. Да и помочь в одевании, мытье и чём там ещё… волосы укладывать кому-то необходимо.

– Зачем же ехать к ним? – спросил Игорь в недоумении. – Если никаких тёплых чувств с обеих сторон не имеется и в прошлом ничего приятного не было.

– Я Юлия Септимия, – с ударением на фамилии, сказала она, глядя свысока. – Долг превыше обид! Ступай.

В очередной раз слишком длинный язык подвёл, осознал механик, кланяясь и исчезая. Явно у неё на душе неспокойно, вот и выдала монолог. Не для получения советов, всё давно решено. Потом припомнит излишнюю откровенность. Хотя… Ну что она такого сказала? Всем известное. Он и то слышал основные моменты…

– Давай, – сказал Поликарп, хлопая горничную по заду, – иди к хозяйке.

Девица была по-крестьянски краснощёка, крепка в кости и довольно хихикнула на обращение, нисколько не обиженная подобным поведением.

Однорукий молча дал Игорю прикурить, стоило тому извлечь папиросу. Механик обратил внимание на зажигалку. Астрик, стервец, наладился без спроса клепать его «Зиппо» ещё в госпитале и толкал потихоньку. Народ удобство оценил и с удовольствием брал. Пришлось надрать уши, чтобы помнил, кто начальник. Теперь работает исключительно в свободное время и половину прибыли с тяжкими вздохами отдаёт. Не то чтобы принципиально и это сильно помогает с наполнением кошелька, но порядок есть порядок. Мастера нужно уважать. В старые времена в Англии сознательно считали некоторые труды в гинеях. Брали не двадцать, а двадцать один шиллинг. Фунт идёт хозяину, дополнительный шиллинг – подмастерью за работу. А выполнял её частенько сам или почти сам. Но пока ниже рангом – делёжка таким образом.