Адам Пшехшта - Адепт

– И что мне с этого?

– У тебя много врагов, а мы тебе поможем, – заверил Велецкий. – Тобой Тень заинтересовался.

– И кто он такой? И чего вы от меня хотите? Меня не интересуют игры в убийство русских чиновников. Даже таких засранцев, как Скалон.

– Тень – наш командир. И не бойся, никто не собирается втягивать тебя в то, во что ты сам не захочешь. Приказали это подчеркнуть. И еще одно: Тень просил, чтобы ты был осторожней с генералом.

– С каким, к чертям, генералом?

– Ты знаешь с каким. Тень говорит, что он не только офицер Конвоя, но и работает на новое агентство секретной службы, что занимается контрразведкой. Эта организация создана год назад, сразу после проникновения. Как противовес тайной полиции. Они имеют огромные полномочия и прямой доступ к царю и отчитываются только перед ним. Это все, что я должен был передать. Навестишь маму? – спросил он совсем другим тоном. – Она переживает…

– Навещу, – сухо пообещал Рудницкий.

Информация, что передал ему Велецкий, потрясла его, но не вызвала недоверия. Какой-то тихий несмелый голос нашептывал ему, что Самарин всегда имел большие возможности и власть, как для офицера Конвоя, пусть и отправленного со специальной миссией самим царем. Сейчас все кусочки головоломки сложились. Рудницкий не сомневался в расположении россиянина к себе, возможно, благодаря этому он все еще жив, но не вызывал сомнения и тот факт, что Самарин разыгрывает собственную партию, согласно своим правилам.

– Спасибо, – закричал Велецкий, пожимая ему руку. – Спасибо!

Алхимик замер: на плече Сташека он заметил татуировку серебряного цвета, представляющую оплетённый пламенем кинжал. Не надо быть гением, чтобы понять, что это за символ, но внимание алхимика привлекло кое-что другое – пламя двигалось, лениво скользя по лезвию.

– Что это?! – рявкнул Рудницкий.

– Не знаешь? У тебя такая же под глазом.

– Отвечай!

– Ладно. Расскажу что хочешь. Этот знак выполнен при помощи крови демона, – пояснил Велецкий, снова понижая голос до шепота. – Это дает определенную… силу. И сопротивляемость. С тех пор как у меня эта татуировка, я стал намного сильней и не ощущаю холода.

Рудницкий непроизвольно поднял ворот пальто – в камере было ненамного теплей, чем на улице. «Значит, не только Сашка скрывает информацию, нужно будет поговорить и с Анастасией», – подумал он.

– Значит, вы хотите уничтожить барьер вокруг анклава? – резко спросил алхимик.

– Сдурел?! Тогда наши погибнут, поляки. Москва и Петербург – это не наша работа.

Алхимик присмотрелся к нему внимательней, у него сложилось впечатление, что Сташек не врет. Он подошел к двери и ударил в нее кулаком.

– Открывайте! – закричал он.

– Не забудь про маму! – умоляюще сказал Велецкий.

– Сейчас к ней и поеду, – заверил его алхимик.

– Спасибо! Я…

– Заключенный, три шага назад! – гаркнул охранник с пальцем на курке.

Велецкий послушно отошел в глубь камеры.

– Ваша милость?

– Уже иду, – буркнул Рудницкий.

Самарин поднял брови, задавая молчаливый вопрос, но алхимик проигнорировал его и направился сразу к лестнице.

– Я так понимаю, что не дождусь комментариев?

– Правильный вывод, ваше превосходительство, – гневно ответил Рудницкий.

– Что с ремонтом дворца? – сменил тему Самарин.

– Идет, как кровь из носа. Пока много денег тратится на защиту, решетки, укрепление дверей и тому подобное.

– А мебель?

– Господин Черский убедил меня, что сначала надо укрепить отель, – с иронией ответил алхимик. – Поэтому интерьером займемся позже.

– Разумно, – признал Самарин. – Черт знает, когда это начнется.

Рудницкий непроизвольно вздрогнул: в голосе генерала не было надежды, только смешанная с усталостью безысходность.

– Ничего нельзя сделать? – спросил алхимик.

– Делаем, что можем, но этого мало. Нужно больше солдат, магов, специального снаряжения, первичной материи… А в Москве и Петербурге до сих пор ведутся бои, и нет речи ни о какой помощи.

– А почему сами не подтянете подкрепление? Из Варшавского военного округа?

– И оголить периферию! Там тоже надо присматривать, – со злостью процедил Самарин. – Вдруг поляки решат, что самое время для очередного восстания. Так или иначе, нужны серебряные пули, до недавнего времени они производились только для нужд охраняющих анклав. Зачем мне солдаты, если им нечем будет воевать?

– Я могу тебе немного дать, – после минутного молчания сказал Рудницкий. – Тех специальных, из алхимического серебра.

– Спасибо, они точно пригодятся. Может, заеду сегодня в твой отель. Гляну на защиту, – предложил неожиданно Самарин.

– Хорошо.

– Насчет отеля, у меня есть к тебе просьба…

Они вышли из казематов и остановились во дворе, подальше от солдат.

– Слушаю.

– Я хотел бы, чтобы тетка и Иосиф Андреевич переехали к тебе. Не сейчас, – быстро сказал он, – а когда дойдет до наихудшего… Подозреваю, этот дворец будет самым укрепленным пунктом в городе. Ну, может, кроме замка, главное нападение будет там.

– Конечно, – сказал Рудницкий. – Я с удовольствием приму их, только условия будут скорее спартанские. Не знаю, захочет ли княгиня…

– Недолго Мария Павловна может поспать и на матрасе и поесть из солдатского котелка, – прервал его Самарин. – Главное, чтобы выжила. Есть еще одна женщина, которую я бы хотел разместить в твоем отеле. Правда, я не знаю, согласится ли…

– Кто такая? – заинтересовался Рудницкий, видя замешательство собеседника.

– Она тебе понравится, – горько сказал Самарин. – С характером, – быстро добавил он. – Ни о чем таком даже не думай!

– Ну разве я бы посмел! – заверил он. – Красивая хотя бы?

– Красивая, – буркнул Самарин. – Полька, учительница в Александрийско-Мариинском институте. Я поймал ее на сокрытии запрещенных учебников.

– Она мне уже нравится, – заявил Рудницкий с широкой улыбкой. – Уверен, она сможет оценить мои глубокие знания в области медицины и алхимии, а ночуя под одной крышей, мы точно сблизимся. Интеллектуально…

На мгновение лицо Самарина искривила гневная гримаса, но быстро сменилась на раздражительно-веселое выражение.

– Даже не думай! – повторил он, красноречиво сжимая кулаки.

– Ну ладно, постараюсь контролировать свой животный магнетизм, – пообещал алхимик. – Ну что, до вечера?

Самарин кивнул, хотя прощальное – определенно слишком энергичное! – пожатие руки свидетельствовало о том, что генерал все еще думает о неизвестной алхимику женщине. Ревность, так явно проявленная россиянином, позабавила алхимика. «Вероятно, мои шансы у прекрасной половины возросли? – подумал он. – Коль даже господин граф не уверен в своей добыче».