Адам Пшехшта - Адепт

– А со Сташеком ничего не случилось, – буркнул Рудницкий.

– Может, сначала объяснишь, откуда такие идеи? Пока мы снова не начали дискутировать.

Алхимик пожал плечами и рассказал о своем визите в Цитадель, передавая разговор с Велецким и новости про Самарина. Девушка слушала, время от времени кивала, словно то, что говорил алхимик, подтверждало ее подозрения.

– Сашка… – задумчиво сказала она. – На что-то такое я и надеялась. Было бы странно, если бы не создали организацию, которая занялась бы этим… кризисом. А то, что именно Сашка в это замешан, нам как раз на руку.

– Интересно, каким это образом?

– У нас есть доступ к царю и всей информации, имеющейся у этой организации, – пояснила она. – Правда, за посредничеством «кузена», но все равно. Вернемся к делу: жаль, что ты не спросил, сколько погибло людей после выполнения этой татуировки. Думаю, что тогда ты бы подошел к этой идее с меньшим энтузиазмом.

– В ситуации, когда на меня охотится половина Империи, мне пригодилась бы дополнительная защита!

Анастасия тяжело вздохнула и с жалостью посмотрела на него.

– Ты был отмечен в анклаве, а позже мной. Дважды. Помнишь, как я дала тебе свою кровь в больнице? Ты не выдержишь еще одну дозу. Не раньше, чем через несколько лет.

– Дважды? Интересно, когда… – Рудницкий не закончил предложения, поняв значение термина «физиологическая жидкость». – Черт… – выругался он.

– Это бы тебя убило, – заверила его девушка. – Ну и наконец, подумай, чего достигли эти ваши Кинжальщики. Больше силы и сопротивляемость холоду? Можно было заниматься с гантелями и принимать холодный душ. Это то же самое.

– Ты уверена, что только это?

– Нет, – с неохотой признала она. – Может, что-то еще. Но такие вещи можно проверить только на практике. У тебя есть еще какие-то вопросы касательно этих татуировок?

– Нет! – рявкнул Рудницкий.

– Тогда предлагаю сконцентрироваться на реальных, а не мнимых проблемах. В полдень пришло письмо из гильдии. Не почтой, принес посланец. Твои собратья созвали общее собрание. В чрезвычайном режиме.

– Кто его подписал?

– Некий Протасевич. Похоже, новый секретарь.

Алхимик кивнул с беспокойством на лице.

– Но почему они меня не предупредили, а сразу прислали официальное приглашение?

– Когда ты в последний раз был в гильдии? – ответила она вопросом на вопрос.

– Некоторое время назад… Но все работало чудесно! Не было никаких проблем! Люди Анквича охраняли всех, кто хотел посетить анклав, и не было потерь!

– Проблемы были, ты просто не обращал на них внимания. Люди бунтуют не только потому, что им плохо. Иногда они делают это, потому что считают, что заслуживают больше денег или власти. И что они могут это сделать, поскольку никто их за это не накажет…

– Кто созвал собрание?

– Господа Марковский и Потурин.

– Потурин поддержал меня против Марковского.

– Когда-то. Возможно, ситуация изменилась. Не знаю, что они хотят от тебя, но на твоем месте я бы не рассчитывала на благодарность и овации.

Рудницкий стиснул зубы, союз Потурина с Марковским не сулил ничего хорошего. Он снова ощутил спазм в желудке. Похоже, что предполагаемый прорыв границ анклава не будет его единственной проблемой…

В зале было многолюдно, прибыли, похоже, все члены гильдии, но переговаривались шепотом, а напряженные лица присутствующих говорили о том, что собрание было необычным, в прямом смысле этого слова. Рудницкий сел в кресло магистра ложи, мимоходом заметив, что члены совета, сидящие рядом с ним, каким-то образом смогли дистанцироваться от него и совсем не в переносном смысле: вокруг образовалось пустое пространство. Собрание открыл – какой сюрприз! – Марковский. Как оказалось, с позволения великого собрания…

– От имени гильдии я хотел бы задать несколько вопросов господину Рудницкому, – начал он без вступления. – Речь идет о заметках в прессе на тему его роли в помиловании террористов из ПСП.

Рудницкий ощутил, как его охватывает всепоглощающая, перехватывающая дыхание ярость.

– Поскольку я пока являюсь магистром ложи, прошу обращаться ко мне соответствующим образом, – процедил он сквозь зубы. – Так что, господин Марковский, хочу услышать из ваших уст присущий мне титул! Или я выставлю вас из зала за нарушение регламента!

– Великий магистр… – выдавил из себя Марковский.

– Так уже лучше. А сейчас я вас слушаю.

– Это правда, что вы предложили императору помощь в обмен на помилование убийц генерала Скалона?

– Правда! – коротко ответил Рудницкий.

– То есть вы признаете, что…

– Я ничего не признаю, – перебил его Рудницкий. – И рекомендую оставить этот тон, поскольку я не стою перед судом. Я не нарушал закон, а, наоборот, помог справиться с ситуацией в двух самых больших городах империи! И факт, что Его Величество удовлетворил мою просьбу, абсолютно не касается дел ложи и поэтому не может быть темой публичных дебатов.

Зал отреагировал удивленным молчанием, потом один из сидящих в первом ряду поднял руку.

– Господин Потурин просит слово, – проинформировал с облегчением Марковский. – Можно?

– Естественно, – позволил Рудницкий.

– Формально говоря, вы правы, господин великий магистр, но ваш поступок противоречит идее лояльности, которой придерживается эта, как и каждая другая, ложа на территории Империи. В связи с этим я предлагаю…

– У вас нет права ничего предлагать, – прервал его Рудницкий.

– Как представитель материнской гильдии я могу внести предложение о смене магистра!

– Не во время военного положения! – спокойно ответил Рудницкий. – В такой ситуации смена власти какой-либо гильдии является исключительным правом генерал-губернатора. А мне неизвестно о том, что генерал Драгунов мной недоволен. Вы понимаете, что я знаком с ним лично.

Потурин стиснул зубы от злости и нервным жестом поправил монокль. На лицах собравшихся было удивление, некоторые начали беспокойно вертеться. Похоже, они не рассчитывали на такой поворот дела. Что-то, что должно было быть беспроблемным coup d’état [15] Сoup d’état (фран.) – неповиновение, государственный или военный переворот. , внезапно превратилось в войну с неизвестным исходом.

– Однако честь взывает… – начал Потурин.

– Честь?! – снова прервал его Рудницкий. – Если бы кто-то в этом зале знал, что такое честь, меня бы тут не было! В течение нескольких месяцев я превратил провинциальную, ослабевающую гильдию в организацию, с которой считаются в Империи! Я снизил взносы и предоставил всем членам свободный и безопасный доступ в анклав! И что получил взамен? Заговор и интриги!

Разъяренный Рудницкий сорвался с места, подошел к трибуне. Марковский неохотно уступил ему место.