Адам Пшехшта - Адепт

– Сейчас вам надо беспокоиться только об одном: как побыстрей оплатить этот долг, – заявила Виктория.

Рудницкий схватил оружие и потащился в лазарет. Перемешанное с усталостью облегчение почти валило его с ног.

– Олаф!

Мария Павловна выбежала ему навстречу, словно ей было тридцать, и обняла, покрывая лицо поцелуями.

– Живой!

Алхимик обнял ее, выискивая взглядом знакомые лица.

– Какие потери? – спросил он.

– Семеро убиты, в два раза больше раненых, – устало ответил Анквич. – Мы не продержались бы и полчаса. Помощь пришла в последний момент.

– Нам надо поговорить, – прошептала ему на ухо Анастасия. – Немедленно.

Рудницкий деликатно освободился из объятий пожилой женщины и отошел в сторону.

– Это не может подождать?

– Нет. Самое позднее, завтра мы должны посетить анклав. В библиотеках появились новые символы. Я это чувствую. И не думаю, что твои Кинжальщики будут ждать до бесконечности, пока ты выполнишь обещание.

– Это безопасно? Я не овладел хорошо даже тем первым символом.

– Нет, но у нас нет выбора. Я не могу сделать того, что хочет от тебя Тень. Не сейчас. Возможно, когда-нибудь я вспомню необходимый знак, но трудно рассчитывать на чудо. На меня библиотека не действует. Когда увижу символ, знаю, для чего он служит, но сама не могу вызвать его.

Рудницкий кивнул. С того момента, как он попросил Викторию позвать помощь, Рудницкий понимал, что придет время платить по счетам.

– Хорошо, что они вообще заметили тот красный дым, – буркнул он. – Тоже мне сигнал! Хватило бы сильного ветра, и было бы…

– Не важно! – прервала его Анастасия. – Главное, что получилось. А сейчас каждая помощь пригодится. Пока гибрид не придет в себя, мы практически безоружны.

– Как он?

– Не «он», а «это», – холодно ответила девушка. – Живое. И пока только это можно сказать. Битва с Потуриным могла бы убить и более старшего гомункулуса.

– Солдаты не пропустят меня в анклав, – сменил тему алхимик.

– Пропустят, если предложишь провести разведку для Драгунова. Похоже, что россияне справились с ситуацией. Слышишь, стрельба ослабевает? Так или иначе, им нужна информация.

– Ты хочешь их обмануть, чтобы…

– Обмануть? Ты им все расскажешь. Правдивую информацию, – подчеркнула она. – А что сделаешь там еще, это не их дело. Ты должен идти, все равно нет другого выхода. Ты же не хочешь, чтобы кинжальщики повернули против тебя?

На лестнице загрохотали подкованные сапоги, и в коридоре показалось несколько одетых в серое фигур. Рудницкий краем глаза заметил, что Анквич расставил своих людей перед лазаретом. Ни у кого из Кинжальщиков не было оружия, но окружающая их аура вопила об угрозе.

– Нет, – ответил он, задумавшись. – Решительно нет.

Королевский замок окружали солдаты в мундирах Кексгольмского пехотного полка, из окон второго этажа выглядывали стволы пулеметов. Хотя россияне и проявляли крайнюю сдержанность, не вызывало сомнений, что они готовы отразить атаку. Рудницкий сглотнул, он и понятия не имел, сколько гражданских собралось на замковой площади и соседних улицах. Пятьдесят тысяч? Сто? Никто не знал, что должно произойти, но, судя по всему, нашептанная пропаганда Кинжальщиков привлекла, если не большинство, то точно значительную часть жителей Варшавы. Если россияне почувствуют угрозу, дойдет до такой бойни, по сравнению с которой все давние погромы покажутся мелкими, ничего не значащими инцидентами.

Алхимик вздрогнул, видя выходящего из шеренги офицера: Самарин! Рудницкий молниеносно наклонился и поцеловал Викторию. К его удивлению, она ответила на поцелуй.

– Начинаем? – прошептала она.

– Начинаем! – сказал он, сильней опираясь на трость.

Это правда, что последний визит в библиотеку не был таким выматывающим, как предыдущий, и не закончился потерей сознания, однако Рудницкий едва держался на ногах. Его самочувствие не улучшил и тот факт, что использование выученного два дня назад символа требовало глубокой концентрации. Мгновенное отвлечение – и результат мог быть плачевным, а что еще хуже, могло не быть вообще никакого результата.

Он шепотом произнес слово, заслонив лицо платком. Он даже не задумывался, подействует ли оно, просто сконцентрировался на внутреннем видении того, что хотел от него Тень. Оно зашипело, словно раскаленное железо, брошенное в воду. Алхимик ощутил на языке привкус меди, изо рта и носа потекла кровь. Иллюзия. Новое слово силы было иллюзией, хотя, возможно, и чем-то большим. В конце концов, с недавнего времени они живут в мире, в котором слово создает реальность…

Он появился из ниоткуда и развевался на ветру со звуком, напоминающим хлопанье драконьих крыльев. Он плыл над городом, бело-красный, огромный, заслоняющий небо. Столько раз побежденный и непобедимый.

Алхимик уже не чувствовал боли, не обращал внимания на нервные команды российских офицеров и крики толпы. Он смотрел. Постепенно становилось все тише, и наконец на площади воцарилась тишина.

– Приближается новый, – прошептала девушка с огнем в глазах.

Рудницкий кивнул. Приближался новый, цвета снега и крови…

а volonté – дословно «по желанию». Вид дуэли на пистолетах, когда противники могут стрелять в любой момент после сигнала, но в течение определенного времени (чаще всего один из секундантов вслух отсчитывает секунды). Согласно правилам, это время не могло быть меньше, чем три секунды, и больше, чем одна минута.

en garde! – команда, означающая начало поединка в фехтовании.

nom de guerre– псевдоним.

touché! – в фехтовании означает «касание».

Блиох Иван Станиславович– польский филантроп, предприниматель и банкир, прозванный «королем железных дорог». Среди прочего, он построил Фабрично-Лодзьскую железную дорогу и железнодорожную линию на участке Иваноград (ныне Демблин) – Домброва Гурнича. Родился в 1836 году в Радоме, в еврейской семье. Позднее принял протестантство, а потом католицизм, чтобы жениться на самой прекрасной женщине той эпохи, Эмилии Кроненберг (ее отец был братом банкира Леопольда Кроненберга). В конце XIX века он опубликовал книгу «Будущая война», в которой собрал результаты исследований и прогнозы, касающиеся развития ситуации в случае будущего конфликта. Работа Блиоха была одной из первых (в мировом масштабе), которая представила надвигающийся конфликт как длительную, безжалостную бойню, не имевшую аналогов в прошлом, с непредсказуемыми политическими последствиями. Эта работа была признана современниками, и ее автор был номинировал на Нобелевскую премию мира. В Нобелевских реестрах он указал как Жан де Блох (1901 год). Его работа произвела огромное впечатление на Николая II и послужила причиной для созыва первой Гаагской конференции в 1899 году. Блиох принял в ней участие по приглашению царя. Российские власти высоко оценили Блиоха и присвоили ему титул действительного статского советника, что соответствовало рангу генерал-майора. Умер Блиох в 1902 году в Варшаве.