Джо Аберкромби - Проблема с миром

Уловив краем глаза движение, он отшатнулся назад в тот момент, когда клинок скользнул мимо его носа. Отшатнулся еще раз, когда меч свистнул с другой стороны, и неловко отбил его стальной рукоятью молота.

Они вцепились друг в друга, заламывая; мелькало бородатое лицо, яростно оскаленные зубы. Бородач ударил Броуда головой, заставив прикусить язык. Рот наполнился кровью, но Броуд успел схватить запястье его руки с мечом, навалился, впечатал бородатого ублюдка спиной в стену, потом еще раз; принялся молотить его руку об угловатый камень, пока меч с лязгом не выпал на землю.

Он высвободил свой молот и с рычанием размахнулся, метя противнику в лицо, но тот увернулся, и боек угодил по стене, выбив рукоять у Броуда из загудевшей ладони. Взблеск металла – бородач выхватил нож; Броуд поймал его руку, но споткнулся о труп. Оба рухнули и покатились сквозь пылающие обломки.

Броуд оказался сверху. Все четыре их кулака крепко сжимали рукоять ножа, напрягая все силы, отблескивающий пламенем клинок ходил ходуном. Броуд выворачивал рукоять, кряхтя, сопя, стиснув зубы, навалившись всем весом. Бородач попытался ударить его коленом, потом резко выдохнул, попробовав скинуть его с себя, но Броуд был слишком силен. Тот убрал одну руку с ножа, чтобы вцепиться Броуду в лицо, повернул голову, чтобы в отчаянии укусить его за ладонь, но было слишком поздно.

Рыча, Броуд вдавил острие ножа бородачу под ухо. Нажал внутрь и вверх, кулак стал липким от крови; он высвободил одну руку, чтобы оторвать пальцы бородача от своего лица, потом сжал в неуклюжий кулак и принялся бить по рукояти, словно молотком по гвоздю, вгоняя клинок в голову этого ублюдка, пока перекрестье не наткнулось на челюсть.

Броуд поднялся на ноги, шатаясь, отплевываясь, хватая ртом воздух. Драка в этом месте пока утихла, но она вернется, как волны возвращаются к берегу. Кровавые волны, оставляющие завалы трупов. Он слышал ее приближающиеся звуки: вопли и лязг железа, безумные гортанные выкрики и визг, словно от совокупляющихся свиней.

Над кучей мертвецов торчало изорванное знамя. Подойдя поближе, Броуд смог различить изображение льва и перекрещенных молотков Инглии. Его все еще держал один из людей Брока – одной рукой, сидя, привалившись спиной к лошадиному трупу. Тот красавчик – Антауп? Он тяжело, с натугой дышал, его нагрудник был пробит в паре мест, из дырок вытекала кровь, пропитывая его штаны.

«Последняя битва» – не то выражение, которое хочется применять к своим, но выглядело это именно так. Ужасные раны. Перекошенные лица. Отчаянные вопли. Кто-то кашлял, опираясь на сломанное копье, – кашлял кровью, сплевывал кровь и кашлял снова. У северянина, Йина, в ноге засел арбалетный болт. Невзирая на это, он тащил Брока под мышки, изрыгая проклятия на северном наречии, вытаскивая его из-под павшей лошади.

– Погоди, – пробулькал Броуд.

Рот не соглашался выговаривать человеческие слова; ему хотелось только рычать и кусаться, как животное. Броуд просунул руки под лошадиный бок и с надсадным ревом сумел приподнять мертвую тушу достаточно, чтобы Йин выволок из-под нее Молодого Льва. Он опустился на землю, совершенно измотанный.

– Мастер Броуд, – прохрипел Брок.

Он выглядел озадаченным. Словно все случившееся было для него немалым сюрпризом.

– Меня послала ваша жена.

Броуд нахмурился, глядя в полумрак. Все за пределами протянутой руки было размытым. Все за пределами нескольких шагов было просто колышущимися пятнами. Треск пламени с одной стороны. Воздух, полный дыма, и оседающей пыли, и стонов умирающих.

Нога Брока была размозжена в кашу, доспех раздавлен и щедро измазан кровью самого Брока и его коня, наколенник расплющен так, что стал почти плоским.

– Хорошо… что вы пришли. – Брок поднял левую руку и, оскалив розовые зубы, принялся стаскивать с нее разбитые остатки щита. – Но вы сами видите… – Защитная пластина возле локтя была пробита здоровенным гвоздем, с конца которого капала кровь. – Здесь… мало что можно сделать.

Это Броуд видел. Это он видел очень хорошо. Он посмотрел на Йина, а северянин – на него. Никаких слов не требовалось.

– Возвращайтесь… к Савин. – Брок пыхтел, делая паузы после каждой фразы. – Позаботьтесь… чтобы она не пострадала. – Словно каждое слово стоило ему героического усилия. – Чтобы мой ребенок… не пострадал.

Броуд встал. В дыму виднелись какие-то фигуры. Вероятно, люди короля, идущие, чтобы довершить начатое.

Он подобрал упавший меч и вложил рукоять в руку Лео дан Брока. Молодой Лев кивнул ему, и Броуд кивнул в ответ.

От него здесь было мало пользы. Как и везде. Повернувшись спиной к бойне, Броуд скользнул в разбомбленный проулок и скрылся из виду.

– Черт, – проворчал Клевер, опуская подзорную трубу и хмуро оглядывая дымящиеся руины, которые еще недавно были городом.

– Что там такое? – спросил Хлыст, повысив голос из-за несмолкающего шума сражения.

– Похоже на то, что блистательная атака нашего Молодого Льва обернулась разгромом. Пусть это станет для тебя уроком касательно ценности блистательных атак.

– В смысле?

– В смысле, нам больше не за что драться. Нужно спасать все, что можно, пока еще есть что спасать. Держись поближе ко мне и не высовывайся.

Клевер убрал подзорную трубу и вытащил меч – не потому, что испытывал особое желание начать им размахивать, но главным образом потому, что так принято во время сражения. Проделав это, он стиснул зубы, расправил плечи – и двинулся совершенно не в ту сторону, в которую следовало бы. То есть туда, где сражались.

Выглядело это ужасно. Все битвы выглядели ужасно, но эта была ужаснее, чем когда-либо. Все, кто попадался ему на усыпанном стрелами, залитом кровью, чавкающем грязью пути, были ранены. Какой-то карл стоял, сплевывая в горсть кровь и кусочки зубов. Другой тупо пялился перед собой, в его волосах запеклась кровь. Какой-то бонд сжимал сочащиеся кровью обрубки двух пальцев, изрыгая ругательства. Бледный как молоко Названный сидел, уставившись на свои руки, которыми пытался запихнуть собственные кишки обратно в зияющую рану в боку. Клевер встретился с ним взглядом и кивнул. Парень уже возвращался в грязь; оба это знали. Кивок – это все, что Клевер мог для него сделать.

– Во имя мертвых, – выдавил Хлыст, сморщившись так, словно он шел против ветра. Ужасный, бессмысленный грохот битвы становился все громче и громче.

Клевер покачал головой. Покрепче взялся за меч. Неужели было время, когда это ему нравилось? Когда он предвкушал это? Прикладывал все силы, чтобы вернуться к этому как можно скорее?

– Должно быть, я был безумен, – прошептал он.

Рядом свистнуло несколько стрел, и Клевер упал на землю, горбя плечи. Как будто сгорбленные плечи могут чем-то помочь. Кто это стрелял вообще? Во всей этой неразберихе было ровно столько же шансов убить своего, как и врага. Может быть, через какое-то время это просто перестает тебя заботить, так что любое убийство начинает казаться осмысленным действием. Все так поступают, так почему ты должен оставаться в дураках?