Джо Аберкромби - Проблема с миром

– Беспокоишься, что зря потратил деньги?

– Не беспокоился, пока не поговорил с Селестой дан Хайген.

– Я бы не стала принимать слишком близко к сердцу ничего из того, что она говорит. Эта женщина ненавидит меня почти так же, как я ненавижу ее.

– Она сказала…

У Лео было чувство, что после того, как он произнесет эти слова, пути назад уже не будет. Но он должен был знать правду! Кроме того, его нога горела огнем, и весь этот день, вся неделя, весь месяц были полны неудач, и ему хотелось с кем-нибудь подраться.

– Она сказал, что вы с королем были любовниками.

Повисла долгая пауза. Савин даже не дрогнула. Если бы она была сделана из фарфора, и то по ее лицу можно было бы прочесть больше.

– И что ты ответил?

– Я сказал, что, если она это где-нибудь повторит, я лично разобью ей рожу.

– Вот на что я бы хотела посмотреть!

– Так это правда?

– А ты воображал, что я девственница?

– Все сомнения на этот счет окончательно рассеялись в кабинете Суорбрека.

Ее глаза едва заметно сузились.

– Насколько я помню, ты пришел туда сам, и более чем охотно.

– И не я один, как я понимаю. Так это правда?

На ее скуле дернулся желвак. Она хорошо скрывала свои чувства, но Лео ощутил закипающий в ней гнев. И ему это понравилось.

– У нас с королем… были отношения. – Она тяжело дышала через нос, ее грудь вздымалась. – Но это все в прошлом. Тебе не о чем…

– А ребенок? Он мой? – спросил Лео.

Ее глаза сощурились еще больше, от переносицы разошлись резкие складки, подбородок гневно вскинулся:

– Как ты можешь задавать мне такой вопрос?

– Он вообще есть , ребенок?

Савин ударила его.

Это не был легкий шлепок, как в театре. Ее ладонь врезалась в его щеку со всей мочи, и для ее комплекции удар был неожиданно сильным. Пощечина на секунду лишила его дыхания, лицо резко дернулось в сторону, он зашатался и оперся на подоконник.

Пауза показалась Лео очень длинной. Потом он медленно повернулся к ней. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Лео, – прошептала она, поднимая дрожащую руку. – Я…

– Ш-ш.

Он схватил ее за запястье. Шок перешел в возбуждение, которое нарастало, пока не затопило его целиком. Очень медленно, очень осторожно он поднял ее руку к своему лицу и вновь отпустил. Учащенное дыхание обжигало ему гортань. Кровь прилила к его лицу, которое горело и покалывало – и то же самое можно было сказать о его члене.

Очень медленно, очень осторожно, не отводя от нее взгляда, Лео повернул к ней вторую щеку. Ему показалось, что в углу ее рта мелькнула тень улыбки, когда он выговорил:

– Еще.

Вторая пощечина была такой же жесткой, как и первая. Он был бы разочарован, если бы было иначе.

– Как ты смеешь задавать мне такой вопрос? – прошипела она, подступая ближе, обдавая его покалывающее лицо горячим дыханием.

Лео издал нечто вроде всхлипа, когда она схватила его за горло и принялась целовать, кусать его лицо. Вторая ее рука уже возилась с его ремнем. Он тоже целовал ее, неуклюже, сердито, запустив пальцы ей в волосы. Ее волосы подались под его рукой, соскользнули набок. Парик. Она вырвала его у него из руки и отшвырнула прочь. Без мягкой шевелюры она неожиданно оказалась совсем другой – темная стриженая щетина, губы растянуты в яростном оскале, краска с одного глаза размазалась черной полосой вдоль щеки.

Она толкнула его. Лео даже не пытался устоять на ногах. Он упал, ударившись головой о какой-то столик, прикусил язык и распластался на спине в окружении рассыпавшихся украшений. Маршал Крой взирал на него сверху из тяжелой рамы; чувства предка относительно происходящего было трудно определить.

– Ах ты гребаный жалкий говнюк! – прошипела Савин, сдирая с Лео штаны до самых лодыжек. С каждым выдохом у него вырывалось возбужденное нечленораздельное мычание, тело содрогалось, трепетало, выгибаясь вверх на локтях. Он видел завиток волос на ее стриженой макушке, ерзающий вверх и вниз, слышал сосущие, хлюпающие звуки.

– М-мать… – выдохнул он, вновь падая навзничь. Почти больно… почти больно… затем несомненно больно. Во имя мертвых, его нога горела, прижатая ее телом под неестественным углом. – Ч-черт…

Во рту стоял привкус крови. Он потянулся к резной ножке кресла в форме звериной лапы, ухватился и отчаянно сжал – так человек, висящий над обрывом, хватается за корень дерева. Ковер собирался в складки под его беспомощно ерзающими лопатками.

– М-ма… а… а…

Савин взгромоздилась сверху, подтянув юбки к груди – полупрозрачная материя порвалась, пара жемчужин со стуком покатилась прочь. Лео протянул к ней руку, чтобы прижать к себе, покрыть поцелуями, но она ухватила его за запястье:

– Не трогай меня, мать твою!

Она прижала его руку к полу за его головой, пригвоздив своим весом. Она была сильной – хотя и недостаточно. Лео мог бы швырнуть ее через всю комнату, если бы захотел.

Но он этого совершенно не хотел.

Она оседлала его, щекоча юбками под подбородком, мускулы вокруг ее острых ключиц задвигались, она сунула руку вниз и где-то в этой массе шуршащей ткани крепко ухватила его за член.

– Лежи… смирно, – выдохнула она, кривя губы над стиснутыми зубами.

Ее бедра задвигались по кругу, и с каждым толчком вниз у нее вырывалось тихое рычание, а у него – тихий всхлип. Ее лицо дюйм за дюймом приближалось, пока ее раскрытый рот не прижался к его раскрытому рту.

И так они продолжали кусаться и рычать, извиваясь на ковре в своей блистательно убранной гостиной.

Надув щеки, Орсо потеребил свои карты. Ужасный расклад. Полное дерьмо.

– Пожалуй, в чем-то это даже утешает, – проворчал он, – что некоторые вещи не меняются.

Тот же самый стол в том же самом местечке, где они всегда собирались. Та же чрезмерно вычурная мебель, та же истертая до дыр обивка. Правда, девочки были другие, и у них был еще более нервный вид, чем обычно, – но девочки всегда были разными, и они всегда нервничали. Все здесь выглядело немного более жалким, чем он помнил. Но, может быть, жалким был он сам.

Ах да, и еще шестеро рыцарей-телохранителей стояли вдоль стен, топорщась оружием и пытаясь держаться настолько незаметно, насколько это возможно для полудюжины вооруженных людей в борделе, что на поверку оказалось не особенно возможным. Только капрал Танни, казалось, ничего не замечал. Это был человек, способный играть в карты посреди сражения, наводнения и народного мятежа, – собственно, он утверждал, что проделывал все это, и неоднократно.

– Ну мы по-прежнему здесь, – отозвался он, небрежно подсовывая в банк еще несколько монет.

– Это-то вряд ли изменится, – заметил Желток, по новой наполняя всем бокалы. На самом деле Орсо стоило бы сказать ему завязывать с этим делом, но он был слишком пьян, и ему было наплевать.