Джо Аберкромби - Проблема с миром

Лицо Окселя исказилось:

– Что за херню ты мелешь, девчонка?

– Красная Шляпа сказал – присоединяться к Союзу. Ты сказал – присоединяться к Северу. Чуть не передрались прямо над могилой моего отца, как я припоминаю! – Она немного помедлила, чувствуя, как колотится сердце о грудную клетку. Потом пожала плечами, словно ей было на все наплевать: – Я говорю: мы остаемся как есть. Как хотел мой отец. Независимыми.

– И кто станет за это драться? – насмешливо спросил Оксель. – Ты, что ли?

– Женщина на кругу? Ты что, разве я посмею осквернить своими сиськами такое достойное место! Когда хочешь что-то сделать, первым делом надо понять, чего ты сделать не можешь. Я и кашлянуть не успею, если окажусь на кругу с тобой. Так что, похоже, мне придется оставить это дело своему поединщику!

Трясучка легким движением отодвинул одного из щитоносцев Красной Шляпы и ступил на круг. Его серый меч, уже вытащенный из ножен, висел в опущенной руке.

– В самом деле, зачем нужен поединщик, если он не может сразиться за тебя в поединке? – продолжала Рикке.

Воины забормотали – и люди Окселя, и люди Красной Шляпы, и люди Черствого, и все остальные. В их голосах слышался страх и гнев, но также и возбуждение. Худшим противником в мире, с которым можно оказаться на кругу, был Девять Смертей. Но Коул Трясучка отставал от него не так уж намного.

– Ах ты коварная тварь! – рявкнул Оксель.

Рикке расхохоталась.

– Коварная Рикке, да. Но это ведь Север! Здесь уловки – древняя традиция, даже старше и священнее, чем поединки.

Ее улыбка соскользнула с лица.

– Мой отец всю жизнь боролся за то, чтобы мы были свободны. Боролся со своими врагами и своими друзьями. Боролся с Черным Доу и Черным Кальдером, со Скейлом Железноруким и Стуром Сумраком – и ни разу не проиграл! Он отдал за это все, что у него было. Отдавал самого себя, пока не превратился в тень. И ты думал, что я откажусь от того, что он мне оставил, только потому, что ты попросил ? – Она ощерилась на него и завопила, брызжа слюной: – Ты, сука, даже не сказал «пожалуйста»!

Оксель пожевал губами:

– Мы еще посмотрим, маленькая гнида.

– Это я посмотрю. – Рикке кивнула Трясучке: – Мертвые ни хрена не видят.

Надо отдать ему должное, Оксель тоже преподнес ей сюрприз, когда прыгнул вперед, даже не дожидаясь, пока труп Красной Шляпы вытащат с круга. Со всей мочи он рубанул Трясучку со стороны его слепого глаза, без сомнения, считая, что его лучший шанс – это неожиданность, и зная, что дальше его шансы будут стремительно уменьшаться с каждым взмахом. Разумеется, он был прав.

Попытка была достойной, но Трясучка был свежее, и сильнее, и быстрее, и к тому же Рикке еще ни разу не видела, чтобы его застали врасплох. Он встретил клинок Окселя своим, взвизгнул металл – и он отшвырнул его руку далеко в сторону, прорубив длинную царапину в одном из щитов на краю круга.

Оксель зашатался, но выровнялся. Трясучка снова встал напротив, взвешивая в руке свой меч с руной, поблескивающей на тусклом клинке возле рукоятки.

– Иди сюда, ублюдок! – рычал Оксель. – Иди сюда, червяк слепошарый! Я вырежу тебе новую задницу!

Трясучка не стал тратить слова на оскорбления. Он просто наблюдал, спокойный, как рыбак, ждущий прилива.

Оксель набросился на него, сделал финт снизу, а ударил сверху. Рикке ахнула, уверенная, что он попал Трясучке по лицу. Зная, что будущее Уфриса, не говоря уже о ее собственном, висит сейчас на волоске. Однако Трясучка в последний момент откинулся всем корпусом назад, так что клинок просвистел перед его носом, и подождал, пока Оксель по инерции последует за ним.

Коул Трясучка был не таков, как Стур Сумрак. Если у него когда-то и была охота выделываться, он расстался с ней в далеком прошлом, тогда же, когда расстался со вторым глазом.

Его клинок рубанул Окселя сбоку, под ребрами, войдя глубоко в тело и обдав брызгами крови остолбеневшие лица его щитоносцев. Оксель шатнулся в сторону, с сиплым бульканьем схватившись за бок. Между его пальцами текли струйки темной крови. В отчаянии, на подкашивающихся ногах, он попытался ударить еще раз, но Трясучка легко отступил, прижал правую руку Окселя своей левой, высоко поднял руку с мечом и долбанул его рукоятью по темени.

Звук был такой, словно ударили молотком по глиняному горшку. Клинок Окселя, загремев, выпал из руки, и он рухнул на колени. Пузырящаяся кровь просачивалась сквозь волосы и красными потеками стекала по лицу. Он как-то странно всхлипнул и посмотрел на Рикке:

– Ты…

Меч Трясучки с глухим ударом снял голову Окселя с плеч, и она покатилась, подпрыгивая, через круг. Один из щитоносцев Красной Шляпы отпрыгнул в сторону, чтобы дать ей прокатиться.

Не дожидаясь, пока тело их вождя шлепнется на пол, Трясучка повернулся к людям Окселя. Он не издавал победного рева, не воздевал руки, торжествуя победу, не изрыгал оскорблений. Просто смотрел на них, как если бы он сделал им предложение и не особенно заботился, примут они его или нет.

Никто даже не шевельнулся. Никто не издал ни звука. В общем молчании фонтан крови, вытекавшей из трупа Окселя, превратился в поток, затем в струйку, огромной лужей сливаясь с кровью Красной Шляпы и медленно расползаясь по полу.

Рикке положила руку на плечо Трясучки и, шлепая босыми ногами, проскользнула мимо него в центр круга.

– Есть еще идеи, которые стоит проверить? – спросила она, поворачиваясь кругом, так, чтобы у каждого была возможность высказаться.

Она понятия не имела, что будет делать, если кто-нибудь решит заговорить. Но никто по-прежнему не шевелился. И не издавал ни звука.

– Еще кто-нибудь хочет сделать по-своему?

В ее рту пересохло, пульс грохотал под сводом черепа. Но в зале стояла тишина, как зимой. Как в могиле.

– Больше не будет мнений? Все высказались?

Рикке побрела обратно к своей скамье, оставляя босыми ногами цепочку кровавых следов на полу отцовского замка. Названные безропотно расступились перед ней, едва не роняя щиты из непослушных рук.

– И что будет теперь? – пробормотал Черствый, уставясь на трупы и хватаясь за остатки своих седых волос.

– Я знаю в точности, что будет, – отозвалась Рикке, хотя в действительности перед ней было море сомнений. Она снова уселась и натянула на плечи овчину. – Я это видела.

– Что ты видела? – спросил один из воинов Красной Шляпы.

Конечно, он был зол на то, что произошло, но в его голосе звучала и нотка любопытства. Этакое нищебродское поскуливание. Что бы ни говорили, а в конечном счете большинству людей нужно, чтобы им указали дорогу. Чтобы кто-нибудь заверил их, что все будет в порядке. Чтобы кто-нибудь распорядился, что делать дальше.

– Я знаю, что вы все ужасно любите волноваться, но сейчас вы можете завязывать с этим делом. – Рикке склонила голову набок и улыбнулась им. Она могла даже не пытаться делать улыбку угрожающей: руны на ее лице прекрасно справлялись с этой задачей. Ну не только руны, еще два трупа и фигура забрызганного их кровью Трясучки, стоявшего рядом. – Все, что от вас требуется, – это делать то, что я говорю. Нетрудно, правда?