Джо Аберкромби - Проблема с миром

– Увы, это так, – грустно покивал Клевер. – И, я думаю, будет справедливо добавить, что в вопросах государственной политики такие методы более чем неуместны.

– Государст… чего? Ты о чем вообще? – озадаченно пробурчал Нижний.

– Все это просто для вида. – Клевер кивнул на Стуровых военных вождей и Названных, стоящих в две шеренги по бокам зала. Здесь были только лучшие из лучших, в своем лучшем убранстве: драгоценных камней и позолоты было столько, что каждый раз, как выходило солнце, Клевер чувствовал, что сейчас ослепнет от всего этого сверкания. – Чтобы продемонстрировать свою силу. Выставить свое богатство. Сегодня тепло, так что огонь не нужен, однако они навалили полный очаг бревен, просто чтобы показать, что им это ничего не стоит.

И в самом деле, у тех, кому не посчастливилось стоять близко к пылающему огню, пот катился уже с кольчуг.

– Такой прием не столько говорит о достоинствах гостя, сколько говорит гостю о достоинствах хозяина, – закончил Клевер.

Нижний, казалось, вконец запутался.

– Чего?

– Стур притащил сюда всех этих говнюков, чтобы показать, какой он крутой, – пояснила Шолла.

– А-а! Чего ж ты сразу не сказал?

Клевер вздохнул:

– Потому что у меня есть специальная девочка, чтобы переводить с моего на полудурочный.

– Это что еще за дерьмо? – Гринуэй расхаживал по залу, проверяя, чтобы все соответствовало его стандартам, как если бы они у него были. Сейчас он подошел к Шолле, так растянув губы в презрительной усмешке, что казалось, еще чуть-чуть, и под ними обнажится череп. – За каким хреном тебе понадобилось тащить сюда ее ?

Услышав угрожающее ворчание Нижнего, Клевер выбросил руку, останавливая его, пока тот и в самом деле не полез знакомиться с черепом Гринуэя.

– Ты сам мне сказал привести двоих моих лучших бойцов, – сказал Клевер со своей обычной успокаивающей улыбкой. Порой он казался себе смотрителем зверинца, главная забота которого не дать своим животным поубивать друг друга. – Если ты не хотел, чтобы она оказалась здесь, тебе стоило покрепче подумать о значении слова «лучший».

Гринуэй отвернулся, разыграв целый спектакль из демонстративного обсасывания своих зубов. Если бы за достоинство человека считалось то, как он сосет свои зубы, Гринуэю наверняка было бы обеспечено место в песнях.

Шолла спокойно восприняла этот инцидент – примерно так же, как скала воспринимает летний дождичек. Нижний, с другой стороны, всегда был человеком, воспринимающим любые инциденты подчеркнуто плохо.

– Ты что же, позволяешь этому гребаному говнюку потешаться над твоими людьми? – прорычал он в ухо Клеверу.

– Ты и сам довольно часто над ней потешаешься.

– Она знает, что это не всерьез!

Шолла подняла брови:

– Откуда мне это знать?

Нижний не обратил на нее внимания. Он никогда не обращал внимания на то, что могло встать на пути между ним и дракой.

– Да она в три раза больше мужик, чем этот болван! Если он еще хоть раз сюда взглянет, я раскрою ему гребаную башку и не погляжу, что мы в замке Скарлинга!

– Во имя мертвых…

Клевер потер переносицу. Нижний был незаменим в бою, если поставить его лицом в нужную сторону, но вот как раз из-за таких случаев он и заслужил свою репутацию.

– Думаешь, ты найдешь в его голове что-нибудь приличное? Этот парень идиот. Очень скоро он споткнется о свой собственный член, и тогда ты сможешь посмеяться над ним, не марая рук. Если я чему и научился в жизни, так это тому, что редко бывает нужно залезать в океан боли, чтобы найти свою месть. Рано или поздно все само окажется на берегу.

– Я никогда не любил долго ждать, – проворчал Нижний, бросая убийственные взгляды на Гринуэя, который распекал одного из Названных за то, что застежка у того на плаще оказалась ему не по вкусу. – Придет время, вождь, и тебе придется постоять за себя.

– Может быть. Но одно могу тебе сказать наверняка: сейчас, черт подери, не тот момент. – И Клевер с улыбкой обвел взглядом переполненный зал, словно они не плясали здесь на грани убийства. – Запомни, Нижний, нужно уметь выбирать время. Все проблемы не решишь одними кулаками. Иногда мозги и язык оказываются лучшим оружием.

– Не этим ли оружием ты орудовал в последние несколько дней? – спросила Шолла.

– Вообще-то именно этим. Надо было встретиться со старыми друзьями и знакомцами, переговорить кое о чем.

– Какие у тебя еще друзья и знакомцы, кроме тех, что сейчас здесь?

– Верь или нет, но было время, когда я еще не пристроился нянькой при вашем драчливом птичнике. Моя карьера была долгой и разнообразной. За эти годы множество знаменитых вождей…

– Разве ты не убил большинство из них? – прервала Шолла.

Улыбка Клевера несколько поблекла:

– Кое-кого.

Нижний был занят: он хмурился. В этом деле он был таким же профессионалом, как Гринуэй – в презрительных улыбках. Между бровей залегла глубокая складка, маленькие, плотно сжатые губы прятались в кустистой бороде.

– Говори что хочешь, а у меня еще не было проблемы, которую нельзя было решить хорошим клинком.

– В таком случае благодари мертвых, что твои проблемы были такими простыми. На поле боя они, может, и встречаются, но не здесь, в замке Скарлинга.

Двери распахнулись, зал наполнил шорох и позвякивание: люди двигались, чтобы увидеть, как войдет Молодой Лев. Он выглядел вполне себе героем – нагрудник, сапоги и зубы отполированы до приятного блеска, – но все взгляды привлек к себе не он, а та, что шла рядом. Клевер подумал, что вот, пожалуй, исключение из правила насчет того, что женщина тем больше возбуждает мужчин, чем меньше на ней надето. Это платье казалось сотканным из солнечного света, оно сияло при каждом движении. Драгоценные камни блестели на ее длинных пальцах, на ее длинной шее, даже на маленькой шпаге, прицепленной на бедре. Было трудно представить, как она может выглядеть на самом деле, за всем этим сверканием и трепетанием, за этой пружинистой, горделивой походкой, но похоже, это никого и не интересовало. Среди воинов пронеслось ревнивое шевеление, послышалось потрясенное бормотание, словно это не женщина вошла в дверь, а достали из футляра какую-нибудь неслыханную драгоценность.

Шедшие за ней солдаты и слуги казались несколько озабоченными тем, что на них с обеих сторон надвигаются Стуровы воины, щетинящиеся острой сталью. Даже сам Молодой Лев, который шел, немного прихрамывая, как бы он ни пытался это скрыть. Но его жена скользила посередине прохода, словно лебедушка вдоль по речке с розами по берегам. Она улыбалась то одному, то другому из бойцов, словно завидев особенно прелестный цветочек, и те моргали, и заливались румянцем, и опускали взгляды к своим сапогам – убеленные сединами воины, привыкшие смеяться над красными бутонами ран и покоренные красным бутоном женских губ.