Алексей Пехов - Белый огонь

Произнося эту фразу, Лавиани смотрела на восток, за корму, и прищурилась, заметив две темные точки. Так далеко, что даже ее глаза их едва различали.

Через час «соринки» на горизонте увидели и другие. Капитан стоял, уперев кулаки в бока, и с мрачной тревогой следил за далекими кораблями.

— Кто они? — Лавиани встала рядом, поменяв промокшее одеяло на сухое.

— Не знаю, мать. Далеко. Но идут тем же курсом, что мы, да еще и вместе. Я взял к западу — они сделали то же самое. Это нехорошо.

Лавиани печально цокнула языком.

— Они нас догонят?

Мужчина покосился на облака, понюхал воздух:

— Не сегодня. — И добавил: — Если, конечно, погода не изменится.

Сойка ничего не стала говорить спутникам, не желая тревожить их раньше времени. Во сне она не нуждалась, так что провела холодную ночь на палубе, ожидая рассвета.

На следующее утро корабли стали различимы. Были видны то появляющиеся, то исчезающие за волнами белые паруса. Еще слишком далеко, чтобы разобрать детали, но они нагоняли.

— Это могут быть просто путешественники? Не только нам ведь надо в Пьину, — схватился за хрупкую соломинку надежды акробат.

— Море-то, конечно, небольшое, точно село, и дорога здесь, как водится, одна. Куда же им плыть, как не в Пьину, рыба полосатая! Они идут за нами, мальчик. Сердцем чую, хотя кое-кто в Пубире и считает, что у меня его нет.

Еще через час капитан, помрачнев пуще прежнего, разглядев детали, проронил:

— Две военные галеры Карифа. Идут под парусами и на веслах. Очень им, как видать, надо, раз пошли со своей устойчивостью по такой воде так далеко от берега. За вами?

Лавиани покрутила ответ и так и этак, но приняла правильное решение. С людьми этой профессии в данном вопросе не имела смысла врать.

— Есть такой шанс.

Его губы сжались.

— Предложи мне устраивающее всех решение, мать. Чтобы не было обид и крови.

Лавиани глянула на Тэо, затем на прислушивающуюся к разговору Шерон, снова перетасовывая варианты, и задала вопрос:

— Мы сможем вернуться к Дагевару?

— Можем, — легко согласился моряк. — Но ветер тогда будет играть против нас… вас. Нагонят уже через несколько часов.

— А если пойдем, как сейчас?

— Если бы я мог гадать на тучах, то был бы богатым и не занимался этим ремеслом. Ветер благоволит пока. До середины дня он точно продержится, а там… поглядим.

— И что ты думаешь?

Он скривился, сплюнул, сказал что-то злое одному из матросов. Команда нет-нет да поглядывала на горизонт.

— Сдаться я думаю, мать. Мы-то ведь ничего не сделали. Убрать парус, лечь в дрейф, дождаться этих да с поклоном вручить вас. Пубир он где. — Контрабандист махнул рукой на запад. — Далеко. А солдаты близко.

— Вы не выглядите обычными торговцами, скорее соучастниками, — задумчиво заметила сойка. — Неужели хочешь рискнуть, положиться на настроение капитанов, солдат, герцога? Его светлость Азим Эш-Тали полон милосердия ко всем своим подданным, не так ли?

Капитан вновь сплюнул и опять упер кулаки в бока, размышляя.

— Быть может, ты считаешь своих людей и моих. Три бабы, одна из них слепая, да парень против твоих молодцов. Расклад, конечно, по первому впечатлению не в нашу пользу, но все же я… не советую. — Улыбка Лавиани походила на оскал черепа. — Возможно, у тебя есть иной вариант?

Контрабандист достал из кармана темно-коричневую пастилку из мякоти пряного ореха, помял в пальцах, небрежно засунул легкий наркотик за щеку. По его мнению — самое что ни на есть подходящее время, особенно после ночи без сна и волнений о проклятущих солдатах. Не стоило брать пассажиров.

— Ты заплатишь мне все оставшиеся деньги.

Сойка нахмурилась.

— Заплатишь. — Капитан перекинул жевательный комок за другую щеку. — Если я с друзьями пойду ко дну, то золотые марки сделают последние минуты наших жизней куда приятнее.

Лавиани сомневалась, что, даже если лежать на всем золоте мира, умирать будет приятно. «Приятно» и «смерть» вещи диаметрально противоположные.

Она посмотрела на Шерон, словно ища одобрения, но спрашивая о другом:

— Мы поднимем такие условия?

Думали они совершенно одинаково. О том, что, если моряки нападут, придется драться. И обеим уже было известно, к чему это приведет.

— Поднимем, — неохотно кивнула некромант. — Если дашь мне материал.

— Хорошо. Получишь все монеты прямо сейчас. Но я пока не услышала, как мы оставим их в дураках.

— Никак, мать. Они догонят нас к вечеру, даже если мы всей командой будем дуть в паруса и выбросим груз за борт, включая вас. По Горлу мы не уйдем, но, если повезет, достигнем восточного берега Треттини.

— Мертвая вода, — негромко проронил Тэо.

— Мертвая вода. — Усмешка у капитана была такая, словно его вот-вот стошнит. Радости в ней было столько же, сколько милости скряги к нищему, просящему подаяние.

— И? — Лавиани не уловила намек. — От этого названия карифцы непременно обгадятся, и, пока будут менять подштанники на свежие, мы махнем им ручкой?

— Это очень старая легенда.

— А… — тут же поскучнела сойка. — Тогда неудивительно, что я не знаю. Кратко. Самым малым количеством слов. Самую суть.

Шерон потерла безымянным пальцем спинку носа и произнесла:

— Перед Битвой на бледных равнинах Даула происходили и другие события…

— Неинтересно, девочка! — перебила ее Лавиани. — Сказки оставим для посиделок вокруг костра. Итог.

— У Вэйрэна была земля. Сторонники. Армия. Город, что принял его. Именно из него он повел своих приверженцев на битву. Аркус, так его называли еще до появления Единого королевства. Он остался под властью шауттов, даже когда война была проиграна, а равнины Даула поглотило море. Шестеро сбросили на него великий огонь, выжгли земли вокруг, прокляли их и запретили своим именем селиться здесь людям. Говорят, земля отравлена магией той стороны, изменена, как и море. Это белое пятно на карте Единого королевства, а теперь и Треттини. Несколько сотен лиг пустошей, ничейной земли, на которую никто не претендует и к которой никто не ходит. Прибрежные воды возле этой территории опасны, и их называют Мертвыми.

— Ясно. Такая же страшилка, как Талорис. — Лавиани вспомнила дождь, туман, влажные, пропитанные сыростью леса, каменные пустоши, лагерь мэлгов и огромного великана из почерневшего серебра, что едва не размазал их на мосту. — И? Чем нам это грозит? Чем выгодно?

— Море там не считает себя морем, мать, — ответил контрабандист, отвернувшись от далеких преследователей. — Больше похоже на болото. Заводи, островки, протоки, заросли. Там очень мелко, мы пройдем, а вот галеры уже нет. Сядут брюхом на мель, если приблизятся к берегу, мы сможем укрыться и переждать.

— Ты там бывал.

Кивок.