Юрий Иванович - Принцесса Звездного престола (Тетралогия) [litres]

Потому-то я и разогнался. И чуть не заработал изрядную шишку на лбу при столкновении с дверью из клепаного железа. В последнюю секунду меня остановил лишь немного выделяющийся более светлым пятном прямоугольник. Этим прямоугольником оказалось обычное пластиковое оконце. Как раз достаточное, чтобы заглянуть и рассмотреть внутреннее, средних размеров помещение.

И первое, что бросилось мне там в глаза, — это огромное, чуть ли не на всю противоположную стену, окно. А за ним — россыпи звезд на ночном небе. Сердце забилось от радостного предчувствия, но я не стал пробовать рукоятку двери, а как можно тщательнее осмотрел все помещение. Похоже, оно было нежилое, скорее техническое. Посередине стоял огромный и громоздкий агрегат непонятного пока для меня назначения, а у стен — несколько столов, заваленных различной аппаратурой. И всего лишь два кресла. Что самое важное для меня — пустых! Вот тогда-то я и попробовал открыть дверь. Та не заставила себя долго упрашивать и открылась без единого скрипа. Здорово! Благодаря тому, что там царил почти полный мрак, рассеиваемый лишь светом звезд, я вошел не таясь и стал обследовать найденное оборудование. При ближайшем рассмотрении им оказались мощный маяк-прожектор со всеми сопутствующими приспособлениями и целая куча самых различных приборов связи. В самом углу стояла узкая койка на высоких ножках с аккуратно сложенными одеялами. Решив обследовать рации и устройства позже, я подошел к огромному окну и залюбовался открывшимся видом. Неимоверно далеко внизу расстилалась темная равнина океана. Лишь местами она отсвечивала тусклым отражением звезд или игривыми завитками пенистых волн. В нескольких местах виднелись огоньки то ли кораблей охраны, то ли ловцов рыбы и прочей живности.

Рассмотреть склоны самого Хаоса мешал выступающий больше чем на метр балкончик по всей ширине комнаты. Но все равно было заметно гораздо более высокое расположение этого помещения, в отличие от апартаментов Нины. У меня сразу мелькнула мысль, что можно вполне прекрасно воспользоваться и этим выходом наружу. И спуститься вниз с помощью тросов или веревок. Желая лучше рассмотреть подобный вариант, я стал раздвигать стекла окна, чтобы открыть выход на балкон. Для этого мне понадобилось несколько минут. Помехой стали шесть винтовых закруток, блокирующих раздвижение стекол в стороны. Когда это препятствие устранилось, упругий морской воздух ударил меня в грудь, опьяняя свободой и свежестью. И я даже не сообразил, что сквозняк получился из-за оставленной открытой двери в помещение. Так хотелось шагнуть на обдуваемый ветрами балкон.

Но лишь я сделал первый шаг, как во все тело будто впились миллионы иголок. Хоть я и совершенно не почувствовал боли, все мое существо моментально окаменело вместе с моими мозгами. Запоздалая попытка повернуть назад не принесла ни малейшего результата. Когда непослушное тело стало опадать на пол, в оцепеневшем мозгу успела промелькнуть только одна мысль: мало тебя Эльза била — ума так и не прибавилось!

Гарольд тоже надеялся провести эту ночь совсем по-другому. И уж никак не ожидал, что останется без ласк своей обворожительной хозяюшки. К его желанию примешивалось и еще одно чувство, признаться в котором он боялся даже самому себе. Уже много лет он не встречал женщину, к которой его так тянуло и возле которой он чувствовал себя так спокойно. Он начинал понимать, что Нина завладела его душой гораздо больше, чем предыдущая любовь. Да и когда это было? Уже целых шесть лет, как он отступился от Зарины и всячески старался ее забыть, не надеясь на возвращение старой любви. Даже если бы Зарина вдруг стала вдовой, он бы не посмел возобновить ушедшую в небытие любовь. А Нина его постепенно сводила с ума. Огонь, лед, страсть, покорность, беспардонность, нежность, грубость и ласка — все это странно переплеталось в ее характере, делая личностью совсем неординарной. Да и Гарольд вполне подходил под такое же определение.

И он очень хотел провести эту ночь с ней. Тем более что прекрасно осознавал: эта ночь может оказаться последней в их отношениях. Намеченный на утро побег оставлял лишь призрачные шансы на дальнейшие отношения. К тому же Гарри небезосновательно полагал, что со стороны Нины не будет ни малейшего прощения сбежавшему. Она ведь на него так надеется! Хотя… может, только делает вид, что надеется?

Как бы там ни было, Гарольд приложил все свое умение обольстителя и сердцееда, вдобавок стоически перенося все оздоровительные и восстановительные процедуры, которые на него обрушил целый сонм необходимых специалистов. Во время оных процедур он уделял такое внимание своей хозяйке, что доктор и Николя чуть со смеху не падали и убегали порой в соседние помещения, чтобы высмеяться. А Нина благосклонно принимала все комплименты и похвалы в адрес своей внешности и ангельского характера. Но когда процедуры закончились, иссяк и ее ангельский характер.

Тело Гарольда было погружено в специальный контейнер с заживляющим раствором, выбраться из которого без помощи троих санитаров было невозможно. И капитан огласила свою волю:

— А сейчас займемся тщательным разбором ранних боев Уке-Сина!

Гарольд ошибочно решил, что уж после этого они точно уединятся хоть на небольшое время в спальне. Но когда уже почти наступило утро, последовала новая команда:

— А теперь всем спать! Док, ты проследишь за нашим Советником — закроешь его в информатории. Там он сможет еще несколько часов поработать, если найдет силы. Но потом — отдыхать. До двух часов дня. Затем обед — и все сюда, будем будить и готовить Карка к поединку. Можете идти!

Проследив взглядом за доком и Советником, она услышала удивленный голос Гарольда:

— А кто же меня отсюда вытащит?

— Карк, разве тебе там плохо? — Нина отодвинула висящий над окошечком контейнера экран и заглянула внутрь, изобразив при этом на лице крайнюю степень удивления и сопереживания.

Гарольд постарался вложить в ответ как можно больше игривости и оптимизма:

— На широкой кровати нам будет намного лучше!

— О! Милый! Как это будет прекрасно! — В возбуждении Нина взгромоздилась на контейнер, словно пытаясь его обнять. — Как я хочу почувствовать твое сладкое тело!

— Так выпусти же меня скорее! — воскликнул Гарольд, пытаясь губами дотянуться до ее манящих губ.

— Выпущу! Обязательно выпущу! — страстно прошептала Нина, нажимая несколько кнопок у изголовья. — Но только тогда, когда твое тело наберет максимум сил для твоего поединка. Вернее, для «нашего» поединка…

И облагодетельствовала своего интимного раба страстным поцелуем. Одновременно Гарольд почувствовал, что через подсоединенные капельницы в него стал поступать ослабляющий дурман, и впал в оздоровительный сон.