Игорь Шилов - Двойная переадресация

— Да, насрать мне на их Стамбул. Нам и в Баку неплохо живётся. Не о себе пекусь я, Вахидка. О сыне своём думу думаю, о старшем.

— Я сразу о дяде Симоне вспомнил и спросил о нём — так мне сказал Вахид и снова свой рассказ о дедушке продолжил.

— Да, при чём здесь Симон. Речь веду о старшем — Тимуре. Не знаешь, так сиди и слушай. Такой же он был в детстве, как и ты, беспутый и балбес, но всё одно кровь наша в нём течёт. Думали сгинул давно и плакать о нём, с бабкой, уж перестали, а тут вдруг весточка, окольными путями к нам пришла. Живой! И проживает в этом самом городе — в Стамбуле.

— И что с того? — спросил тогда Вахид Султаныч, деда. — Нам, коммунистам, с разным там жлобьём не по пути.

— Ты не суди о людях строго, сам не ангел. Мне и надо то от тебя совсем ничего. Туда ответ чтобы отвёз и обратно карточку сына, и внуков доставил. А там, как знаешь, можешь хоть и не знаться, с ближайшей роднёй. Дело твоё.

Деваться было некуда, родня это святое. Нашёл Вахид и дядьку, и всех его детей. Размяк при встрече, обалдел от гостеприимства и наплевав на все запреты, почти каждый свой следующий приход в Стамбул стал навещать родственников и чувствовал себя у них почти, как дома. А дом у дяди был большим, не сравнить с его хрущёвкой и в доме было на что посмотреть. Со временем пришло к Вахиду огромное желание, закинуть под кровать партийный билет, забыть про светлое коммунистическое завтра и устроить себе приемлемое сегодня. Тут ещё и новоявленный братец подзадоривал, предлагал вещичками поторговать. Сдался напору и желанию. Возил джинсы, духи, технику, кассеты, ничем не брезговал. Но на то он и бакинец, чтобы не довольствоваться малым. Надоело второму механику быть таким же, как и все, ему подавай новые пласты, ещё никем не освоенные горизонты. Вот второй год он и вынашивает план, масштабного ввоза в страну, чего нибудь эдакого, прибыльного. Годы проходят, денег в кармане больше не становиться. Те крохи, что наваривает он на штанах, вытащенных на себе, через проходную, его уже не устраивают. Моряку лишь в море ничего не надо, а как на берег сошёл потребности его возрастают в разы.

— Место для перевозки у меня уже готово — перешёл Вахид к главному. — Его ниодна таможня не найдёт. В Стамбуле брат всё организует. Капитан свою долю имеет, он тоже не сдаст. Остаётся одно слабое место — порт приписки. И вот тут я сел основательно. Ничего придумать не могу. Нет у меня выхода на «вохру», а без неё такое количество штанов я буду долго выносить. Это придётся их, туда сюда, не один рейс возить. И все преимущества большой партии, снова в трубу вылетают.

— А, как с валютой? Её на такое дело много потребуется — спросил я Вахида, не очень понимая, как он покупает в Стамбуле, на наши рубли.

— Здесь, совсем всё просто. Когда мелочь вожу, чего то сам меняю, где то братишка подкинет. А в данном случае он предлагает обмен делать.

— Это бартер, что ли? — выдал я очередное непонятное слово, самостоятельно всплывшее в голове.

— Что за бартер? Не знаю такого. Говорю же обмен. Ты дослушай сначала, а потом вопросы задавай. Так вот, отсюда вывожу часы, фотоаппараты, химию к ним. Брата это очень интересует. Он забирает всё себе, а мне взамен шмотки даёт, ну или, что другое. У них там со всем просто. Можно, чего хочешь достать. К примеру за двое часов, он готов одни штаны отдать. Ты представляешь, какие это деньги?

— Не а — простодушно ответил я.

— Чудак человек. Часы у нас можно и по тридцатке взять, и даже по пятнашке, если по магазинам побегать, и поискать. А это что?

— Что? — продолжал я тупить.

— А то. Это максимум, семьдесят рублей за одни джинсы, без хлопот с валютой. А может и вовсе тридцать. В свой тайник я могу впихать сотни две штанов, а может и больше. А теперь умнож двести на разницу и получи результат. Да мы по машине с тобой купим, сходу. Дошло?

До меня дошло. Деньги действительно очень серьёзные. Но я никак не могу понять, чем я то могу в этом трудном деле помочь и, как в нём поучаствовать.

— Ну что, понравилось? — довольно улыбаясь, спросил Вахид. — Это тебе не мудака твоего, Германа, за вымя тянуть. Тут масштаб.

— Неплохо — сознался я и использовав максимальный уровень доверия, спросил: — А где ты меня, в этой схеме, видешь?

— Поступим, как братья. Половину мне, половину тебе. Я везу товар туда и обратно. Ты вывозишь здесь и продаёшь. Деньги вкладываем поровну. Справедливо?

— Справедливо — не найдя подвоха в братском предложении, согласился я.

— Вот тебе и обещанное масло, пользуйся, но не забывай про сыр. Охрана в порту твоя забота.

— С охраной решим — цепляясь за хвост предложенной перспективы, сказал я. — У меня тоже родственники нужные имеются. Один из них, между прочим, в КГБ работает.

— У-у, с этим даже не связывайся. Сдаст и не посмотрит, что вы родня. Видал я таких. Погранцы к нам постоянно заходят с проверкой. Туда если и попадают нормальные люди, то их там, быстро на свой лад перекраивают. Он и тебя, и меня посадит, не пожалеет. Надо самим искать подход. У вохравцев мозги по другом работают, их с чекистами не равняй. Нам хотя бы одного человечка у них заарканить, а там дело пойдёт. Подмажем кого надо, подсластим и проедем. Думай, ты парень молодой. Это у меня в башке всё проспиртовалось, а ты справишься, я в людях редко ошибаюсь.

В порт поехали на такси. Вахид не захотел на перекладных добираться до работы, а мне было всё ровно — я гость, что говорят, то и делаю. Заказанную им по телефону «Волгу», ждали минут сорок.

— У нас вечером так всегда — объяснил мне местный житель, долгое отсутствие автомобиля. — Моряки народ денежный, пешком ходить не любят, а количество машин в парке, как было лет пять назад, таким и осталось.

Зато ехали быстро и с ветерком. Дороги города уже освободились от большей части большегрузов, круглосуточно снующих в порт и обратно, позволяя таксистам уверенно отрабатывать дневной план. Человек, сидевший за рулём, пользовался этим обстоятельством в полной мере, не стесняясь поддавать газку по прямой и резво входить в крутые повороты. Водитель нам попался не только отчаянный, но и очень словоохотливый. Он объяснил и свою повышенную скорость на дороге, и опоздание на вызов, и ещё много чего про жизнь вообще и про свою в частности. Слушая его побасенки в пол уха, я с интересом знакомился с городом. За стеклом автомобиля ярко сверкали огнями широкие улицы, зазывали к себе, огромными рекламными вывесками, ещё работающие магазины и только начинающие набирать обороты рестораны, и кафе. Молча провожали своим суровыми взглядами военные памятники и вековые деревья, немые свидетели тех незабываемых для этого города лет. Монументально и красиво, в Анапе такого нет. Но больше всего мне понравился порт. Возник он неожиданно, возможно, что только для меня и сразу же захватил всё моё внимание. Громадина — другого слова и не подобрать. Корабли, причалы и краны оккупировали огромную бухту полностью, от самого её начала, до самого конца.