Игорь Шилов - Двойная переадресация

— Молодец, молодец. Но всё равно — вытирая ладонью пересохшие губы, сказал, пока ещё трезвый, Вахид, — с этим дерьмом я больше возиться не буду. Ты думаешь запил я, почему?

— Почему? — поддержал я разговор, вопросом.

— Почему, почему. От нервов. Работёнка в этот раз досталась ещё та. Там выгрузи, обратно прими и не пакетик, а целый баул. А здесь, чего творилось? Видел?

— Присутствовал — коротко подтвердил я, шмон на корабле.

— Вот. Так что извини брат, но с этим всё. Завязываем.

— Чего? Разбегаемся? — испуганно, спросил я и не на шутку разозлившись, высказался по полной: — Как же так?! Только начали работать! Деньги большие в руки пришли! И всё!? А на хрена я с документами вопрос решал?! Людей в таможне раком ставил!? Ты чего думаешь, они за просто так мне пропуска выдают!? Хочешь, чтобы меня на вилы поставили!? Там, таких как я, в очередь стоят человек сто, а они мне поверили!

— Ты чё, дурак? Чё разорался? — прищурив правый глаз, уставился на меня, временно окосевший поммех. — Я про пакеты и бумагу говорю. С ними дело иметь отказываюсь. А про всё остальное разговора нет. Будем таскать, как и прежде. Объёмы правда придётся немножко урезать, а так всё в силе.

— Так бы сразу и сказал — взяв себя в руки, облегчённо выдохнул я. — Это другое дело. А то я уж подумал, что ты вовсе решил с контрабандой покончить. Кто тебя знает, может в тебе пролетарская совесть проснулась?

— Если честно. Надо бы. Деньжат мы с тобой, на пакетах этих, много приподняли. По машине можем запросто купить. Но, как говориться, кто ж от возможности ещё больше заработать, в трезвом уме откажется.

— Денег много не бывает. Тем более у тебя старость на носу — согласился я.

— Это точно. Глазом не успеешь моргнуть и всё. Спишут под чистую. А на одну пенсию сильно на разгуляешься.

— Значит работаем дальше? — решил я поставить все точки, над симпатичной буквой «и».

— Работаем — отчего то с грустинкой в голосе, ответил товарищ.

— Всё. Отлично. Приступаем тогда к следующей операции? — одной точки мне отчего то показалось маловато.

— А, что же ещё нам остаётся? — снова без особого энтузиазма, сказал сам себе Вахид.

— Согласен. И чем мне прикажите на этот раз заниматься?

— Всё тем же. Готовь пропуска и приступай к закупке. Часы за кордон повезём. Их начинай закупать — выдал мне направление хозяин и не выдержав, плеснул из бутылки в грязный стакан.

Времени, на всё про всё, у меня осталось не много, неделя на закуп и день на завоз. Может показаться, что я недооцениваю собственную целеустремлённость, но это только на первый взгляд. Свои возможности прекрасно знаю. Часы это, конечно, не бумага и проявитель, но и с ними не легко человеку, до сих пор не имеющему чего то похожего, на собственной руке. А, когда ты ещё и в ценовые рамки загнан, и ассортиментный ряд не блещет наименованиями, то задача усложняется вдвойне. Сорок рублей и ни копейкой больше, это максимум, на который я могу рассчитывать при покупке одного экземпляра советских часов марки «Полёт» и «Юность», почему то пользующихся бешеным спросом в слаборазвитых, африканских странах. Деньги, надо честно сказать, совсем не маленькие, а с учётом того, что за одни джинсы нам надо будет отдавать два механизма со стрелками, то ожидаемая прибыль, от планируемой сделки, не кажется чем то заоблачным. Настроение у меня не траурное, отнюдь, я хорошо помню сколько платят за работу грузчикам, но воспоминания о пакетах, заставляют его держаться в зоне «не то ни сё». Вот если бы нам, хотя бы ещё разок, с этим товаром поработать. Да, мечты мечты. Партнёр даже намекать, про существование полиэтиленовых мешков, категорически мне запретил, только и остаётся, что вспоминать про бешеные продажи в отделе у Германа. Хотя, возможно и такое, что Вахид в очередной раз прав. Везение, штука переменчивая и не стоит им долго злоупотреблять. Ладно, буду заниматься тем, что партия велит, как пишет наша центральная пресса, но на досуге всё же подумаю о будущем. Кажется мне, что зря я надеюсь только на те яйца, что лежат в корзине моряка. Нет, пока он дома, под моим неусыпным присмотром, о будущем можно не беспокоиться, но его профессия связана с реальным риском, на море может случиться всё. Чем я тогда буду заниматься, если вдруг, друга не станет?

Сегодня успел посетить только три новороссийских магазина, где имелись в продаже часы. Итог неутешительный: приобрёл всего двенадцать «Юностей», по шестнадцать рублей за каждую, двадцать один «Полёт», в жёлтом корпусе, по сорок рублей за штуку и восемь «Полётов» в более дешёвом, серебристом, по тридцать три рубля за экземпляр. И это с учётом того, что торговые точки находились на оживлённых улицах, можно сказать, в самом сердце прославленного города, где всегда товара больше. Такими темпами, триста часов я буду дней десять собирать, не меньше, а это уже прокол.

На ночь остался у Вахида. Город мной освоен ещё не полностью, пару дней поработаю в нём, да и хотел бы уехать, никто бы меня не отпустил. Прекративший убивать собственный разум товарищ, в моё отсутствие, совершил не менее замечательный поступок. Этот старый хрыч взял, да и купил в комиссионке телевизор «Рубин».

— Прав ты Антоха, пора к пенсии готовиться. Время быстро пробежит — перетаскивая комнатную антенну из одного угла в другой, разговаривал со мной, на глазах состарившийся друг. — Буду теперь по вечерам дома сидеть, когда не в рейсе. Программу «Время» смотреть, как наши хлеборобы урожай собирают. Сухари с чаем пить и думать о море. Да, чтобы ты сдохла! Просил же, дайте нормальную антенну! Мы же в низине живём!

— Дай я попробую. Её надо выше поднять — попытался я утихомирить, внезапно разбушевавшегося хозяина громоздкой покупки.

— На! — резко сунув мне в руки, кажущийся ему бесполезным, предмет, сказал Вахид. — Пробуй. А я на кухню сбегаю, нервы успокою.

Подняв улавливатель волн почти под самый потолок, мы всё же получили, время от времени прыгающий, сигнал и то, только на одном, первом канале.

— Оставь. Лучше не будет. Завтра на крышу полезу. Садись давай, сейчас начнётся. Пора тост говорить — пригласил меня Вахид к крохотному, журнальному столику, стоящему в полутора метрах от экрана.

До этого, телевизор я только слышал, сидя на лавке у хозяйского дома, где снимаю отдельное жильё. Герман, как то звал смотреть футбол, но покопавшись в памяти, не определил за кого она болеет и отказался. Сейчас же, просмотр программы начинающейся каждый день в девять часов вечера, приравнивается к празднику и я поневоле сижу у цветного экрана, и пялюсь на него.

— Давно надо было купить — приподнимая на половину заполненный стакан, сказал Вахид и немного помолчав выдал: — Ну, за новую жизнь. Пускай она будет светлой и яркой, и не дёргается, как этот паразит. Короче: — За «Рубин 714»!