Игорь Шилов - Двойная переадресация

С документами разобрались быстро. Мишка не успел заявление написать и подпись поставить, как местные бюрократы побежали оформлять его. Могут же работать, когда им мозги поправишь. Закончив плановую обработку сотрудников торгового отдела, почти без паузы перешёл на нового члена, растущей прямо на глазах, своей команды. По быстрому внушил несостоявшемуся студенту, кто теперь для него в этой жизни главный и, как ему необходимо вести себя со мной. Потом, уже обычными словами, растолковал, что нужно будет делать парню в самое ближайшее время и пожелав успехов в труде, на благо всего человечества, тут же, на такси, уехал в город Новороссийск. Послезавтра мне отправлять в плавание ещё одного моего партнёра, а у меня товара и половины нет. Понимаю, что несолидно бегать, словно пионеру за макулатурой, но вариантов, по-другому обеспечить требуемый заказ, у нас пока нет. Носился словно угорелый и денег на транспорт не жалел, но до вечера всё равно не успел собрать три сотни, необходимых для отправки, часов. Заночевал в гараже у Вахида, у него дома не было никого, а утром снова отправился в погоню за, постоянно убегающим от меня, временем. Надо, что то с этим делать, на такой темп меня долго не хватит. Я уже сейчас должен быть сразу в трёх местах, а что будет дальше, когда новый товар из Стамбула приедет?

Денег снова на всё не хватило. Часы покупал дорогие, других найти не сумел, да ещё и в комиссионке оставил почти полторы тысячи рублей. Приобрёл там шесть пустых кассет, запись с «Томом и Джери» и свежий ужас, про страшно голодных акул. Хобби прямо, у меня такое появилось — опустошать свои финансы под ноль. Пришлось срочно возвращаться в Анапу, кассет на запись мне надо ещё штук пять. Снял выручку в кинозале, попутно дав Сане задание на ночь, в течении её он должен будет перезаписать кино для нового видеосалона. Затем заскочил к Герману, у него сдёрнул ещё триста шестьдесят рублей и на той же самой машине вернулся обратно, в Новороссийск. Сегодня у нас по плану, очередной заезд в местный порт.

Вахида отправил буднично и без праздничных фейерверков, но с пожеланием привести ещё чего нибудь, кроме зависших в магазине штанов. Герман их толкает, но медленно и не ритмично, а продавать кому то другому, не хочу. Самому отказываться от трёхсот пятидесяти процентной прибыли, я что, совсем дурной?

Домой добрался в полночь, а в шесть снова встал. Сегодня будем пробовать запуститься в «Курортном». Сейчас заскочу к Сашке за кассетами, потом побегу в ДК, там дооформим афишу, а в десять начнём принимать первых зрителей, в новый кинозал. Не может такого быть, чтобы к нам на открытие совсем никто не пришёл.

Народ раскачался лишь ближе к обеду, когда Михаил уже полностью овладел тонкостями проката кинофильмов через видеомагнитофон и я предложил ему одному отработать два последних сеанса. Мне сегодня ещё с переводчиком немешало бы повстречаться. Две новые кассеты, ждут его со вчерашнего дня. Умело состыковав трёх человек и два, имеющихся в нашем распоряжении, видеомагнитофона, законно посчитал свою миссию полностью выполненной и смело зашагал домой. Ночёвки в холодном гараже, беготня по чужому городу, незаконное проникновение в порт и прочие мелкие неприятности, подорвали мою нервную систему окончательно. Хочу просто выспаться, без всяких там изысков, на простенькой, металлической кровати, выпив на ночь обычный, чёрный чай, пускай и без сахара.

— Привет! — встретил меня Герман громким восклицанием, во дворе своего, давно опустевшего дома.

— Здорово — вяло пожимая его крепкую ладонь, нехотя ответил я.

Мне сейчас не до дружеских рукопожатий и тем более не до задушевных бесед. Устал как собака, а завтра снова рано вставать, регистрацию новых фильмов пока никто не отменял.

— Давай. Мойся, брейся и переодевайся. Через час в ресторан идём — игнорируя моё состояние, безапелляционно заявил сияющий хозяин.

— Ага, бегу и спотыкаюсь. Я почти сутками на работе, а ты ресторан. Какой на фиг ресторан. Мне вот только его и не хватало — зло ответил я и в прежнем темпе зашагал к себе.

— У человека может сегодня день рождения, а кроме матери о нём, так никто и не вспомнил — с обидой в голосе, бросил мне в спину торгаш.

— День рождения? У тебя сегодня день рождения? — снова повернувшись к нему лицом, спросил я и на всякий случай уточнил: — Подожди. А число сейчас, у нас какое?

— Двадцать шестое сентября. Мне сегодня, между прочим, уже двадцать один.

Вот это я заработался. Собственный праздник чуть было не пропустил. А главное, вроде бы, совсем недавно в паспорт заглядывал и зарубку делал в голове, и тут на тебе, такой прокол. Прав на этот день у меня, конечно, немного, но про другой я вообще не знаю ничего.

— Двадцать шестое. Уже двадцать шестое — словно мантру, два раза повторил я сегодняшнее число и решил тут же поделился с товарищем, собственной радостью. — Так у меня сегодня тоже день рождения и мне, как и тебе, тоже, ровно двадцать один год.

— Серьёзно? — не поверил сказанному друг.

— Серьёзнее не бывает. И я, между прочим, даже про свой день рождения забыл.

— Да ты гонишь! Таких совпадений не бывает! — резко поменяв настроение, сказал мне Герман.

— Сам ты гонишь. Если не веришь, пошли в дом, паспорт покажу. Там чёрным по белому написано, когда я родился.

— Да почему не верю? Верю. Просто первый раз в жизни встречаю человека, который родился в тот же день, что и я.

Мне эта дата так, как очередное воскресенье, а парню видно за счастье и, как на зло, подарка у меня нет для него. Лихорадочно вспоминаю, чего в моей холобудке может быть такого, что не стыдно было бы подарить. Но ничего достойного из памяти не выковыривается, как я её не тереблю. Чешу репу и расстроенным взглядом натыкаюсь на собственные часы. Они, может быть и не совсем новые, но золотые, и смотреться у Германа будут не хуже, чем у меня. Одним резким движением расстёгиваю ремешок, беру ладонь приятеля свободной рукой и со всего размаха сую в неё свой, золотой подарок.

— Держи. Это тебе от меня, на долгую память. И не обижайся на остальных, что не поздравили. Может ещё вспомнят.

Парень удивлённо смотрит на мой «Полёт», потом бросает беглый взгляд на свою руку, где у него болтаются почти такие же часы.

— Так у меня, вроде, уже есть одни — разочарованно поглядывая то на меня, то на подарок, словно обиженный ребёнок, говорит повзрослевший на целый год, великовозрастный гражданин страны Советов.

Ну, что за человек. Не мог просто, положить часы в карман и сказать спасибо? Обязательно надо было высказаться? Мне и так не по себе от того, что забыл про дату друга. А тут ещё он ведёт себя так, как будто я ему не часы золотые отдал, а мишку плюшевого, из детского мира, в руки сунул.