Николай Грошев - Эволюция Хакайна [СИ] [книги 6-8]

Только он забыл какое. Мордвин тот ведь не часто его повторял — скрытный очень, как все мордвины, а если имя сложное, его очень не просто запомнить, услышав всего пару раз.

Велес слепил снежок и бросил в морду кровососа — последний тест. Снежный снаряд разбился о страшное лицо существа и, и кровосос не выдержал. Снежок, попавший в рот и забивший холодной массой ещё и половину щупальцев, стал последней каплей. Мутант прыгнул с места, вытянувшись в струну и выставив перед собой расщеперенные пальцы. Ещё и пасть с раскрывшимися щупальцами, горящие глаза и невероятная скорость — реально гончая Ада воплоти. Велеса этот всплеск эмоций вкупе с неожиданной атакой тоже впечатлил. Так что, отскочив в сторону, прежде чем дать волю уже яростно искрившемуся в ладони энергетическому шару, он уважительно кивнул в сторону снежного облака — там кровосос приземлился и, видимо, потеряв равновесие, упал. Теперь вот яростно шипел и дёргался весь, отчего и поднял тучу снега. Шар в руке Велеса полыхнул сильнее и радостно тресканув в последний раз, пулей улетел к своей цели. Вся снежная тучка заискрилась тысячами разрядов, в небо рванулся горячий пар и струйки чёрного дыма. Однако…. Из этой маленькой электрической бури, со свистом вылетела смутная тень, взметнула вверх шлейф снега, пополам с дымом, и остановилась в двух десятках метрах от корабля. Казавшийся угольно-чёрным в сумерках зимних, кровосос стоял там секунд десять. Каким-то чудом он уцелел. Не весь — ниже локтя одной руки у него нет, только обгоревшая культя. Мигнув жёлтыми глазами, мутант яростно зашипел и исчез. Как настоящий кровосос. Велес слышал скрип снега под ногами существа, быстро затихавший. Мутант решил, что эта добыча ему не по зубам и сбежал.

Удивительный зверь! Сталкер поспешно вернулся к погибшему в аномалии кровососу, дабы провести небольшой поверхностный осмотр. Что-то ему подсказывало, что такие кровососы, скоро станут встречаться в Зоне гораздо чаще привычных, сравнительно неопасных их версий. Следует изучить нового врага получше. Слишком уж сильные они. И наверняка, убьют немало сталкеров, прежде чем люди научатся им противостоять. Так ведь уже было. Когда-то химера считалась невероятно опасным зверем. Её когти стоили дороже иных артефактов. Прошло время, и охота на звероподобных химер перестала быть чем-то из ряда вон. Наступил день, когда в Зоне появились химеры иного типа — человекоподобные. Более смертоносные, более хитрые хищники. Некоторое время они оставались сущим адом для сталкеров. Сегодня нередки слухи о химерах убитых одиночками. Люди приспосабливались к новым врагам, учились их убивать. Не так что бы быстро учились, но и не слишком долго. Любой мутант со временем переходил из разряда «смерть» в разряд «смерть только полоротым баранам». Вот и появляются всё новые, всё более смертоносные, что бы, значит, сталкер не расслаблялся и вкус жизни чувствовал острее. А может не в том вовсе дело. Может Зона побаивалась Организацию и, поняв, что существ интересных для изучения и использования с высоким экономическим эффектом, не осталось, начинала придумывать новых. А то, как бы Организация не решила заняться Центром Зоны или открыть пару сафари-парков в средней полосе, бред конечно. Просто мир Зоны развивается. Новые виды появляются в любой природе. Просто здесь, это происходит во стократ быстрее, чем в естественных условиях. Великолепный новый мир будущего! Где выживут лишь сильнейшие, самые приспособленные.

Всю дорогу обратно, Велес размышлял над этой мыслью. А что если всё происходящее в Зоне, это модель будущей экосистемы планеты? Примерная, во многом условная и может быть даже модель экосистемы вовсе не для этой планеты, но таки модель? Ведь мордвин, далеко продвинувшийся в изучении Зоны, куда дальше, чем любой человек на Земле, понятия не имел о конечных целях всего этого безобразия. Что если Зона, в её первоначальном облике — а это было довольно миленькое местечко, для современного сталкера почти курорт, что если это примерная модель будущего Земной экосистемы, например, через тысячу лет? Или модель, предназначавшаяся для иной планеты, где-нибудь по ту сторону галактики? Может и вовсе, теоретическая модель из разряда «чисто если вот так всё завернуть — будет оно работать или в пустыню превратится»? А то, чем Зона стала ныне, модель, выросшая из той, базовой модели и соответствующая в нормальном течении времени, десяти или, к примеру, двадцати тысячам лет эволюционного развития. Ведь мутагенное излучение Центра, насколько он помнил, не просто изменяло природу вещей и органических образцов. Одно из самых удивительных открытий, относилось ведь, как раз к этому излучению. В отдельных случаях, излучение Зоны многократно ускоряло естественные, современной наукой, легко предсказуемые мутационные процессы. Помнится, такие опыты проводились вне Зоны — частично удачные. Он даже сам пару таких провёл, правда, у него они получились вообще не удачные. Серия мутаций, длиною минимум в пять тысяч лет, проходила за двое суток в стенах лаборатории. Ни один образец не выжил. Такие вещи органика физически не способна выдержать не пережив коллапса всех клеток организма. Потому и нужно эволюции так много времени для естественных мутаций. Тысячи особей, тысячи поколений медленно, но верно меняются, приспосабливаются, ищут наилучшие пути развития, путём сотен неудачных и единиц весьма успешных мутаций. Первые гибнут, выпадая из генофонда вида, вторые участвуют в развитии и дальше, передавая свой генетический год от одного поколения к другому, пока его не усвоит весь вид. И только потом (правило, в котором, однако, как и во всех правилах, есть исключения), идёт новая волна пробных мутаций, новая попытка ещё сильнее улучшить вид. Однако в Зоне, жертвы обоих типов мутаций погибали не всегда. Зачастую они выживали, прекрасно себя чувствовали и даже активно размножались, как например Плоти и Кабаны. Быстро исчезали, лишь самые неудачные, стопроцентно нежизнеспособные ответвления одного и того же вида. И здесь, новая удачная мутация, усваивалась всем видом, не за тысячи лет, как в обычном мире, а за пару лет. Что позволяло экосистеме развиваться невероятно быстро и продуктивно. «Бракованные» ветки вида не устранялись в процессе развития, если оказывались, достаточно жизнеспособны, у них всегда оставался шанс, создать целое стадо себе подобных, размножиться.

В эту схему не укладывались мутации, поражавшие людей — слишком уж разнообразные. Словно Зона взялась за генетический материал, навострилась, с ним работать и теперь растерянно тыкву чешет — вероятных успешных путей развития, что конь детей наделал. Так с достаточно юными видами, выкованными естественной эволюцией, быть не может. А Зона репу до крови расчесала, рукой махнула и взялась экспериментировать сразу со всем, что в руки попало, поспешно перебирая все возможные варианты, в поисках наилучших. Этих кровососов, получается можно считать признанием успешного ответвления человеческой эволюции. Зона пытается вывести их на новый уровень, а не придала забвению, бросив на произвол судьбы, как «бракованный» вид.