Николай Грошев - Китэгра. Книга 4 [СИ]

Вот в этот миг, Китэгра и перестал отчаянно взывать к своей памяти – она привела его сюда, но как победить, ответа не дала. А теперь…

Что-то говорило – глухо, едва заметно, казалось, ветер дует, а он слышит в нём какие-то слова, казалось, просто игра воображения. Но нет – ветер стих минут пять назад, он тут и не особо силён был. С удивлением, Китэгра понял, что слышит не звук, он слышит вибрацию в потоках Изначальных, вибрацию, которая складывается в слова – Нечто, может сам этот город, говорило. Не с ним, нет, голос был тихим, смутным, он просто говорил, не обращаясь ни к кому и обращаясь сразу ко всем, кто мог его услышать. Словно автоматически воспроизводящаяся запись, вещавшая о покое, бесконечном, благостном покое, для тех, кто его ищет. О приюте для тех, кто слишком устал. О силе, что можно взять, если она действительно нужна - если хватит воли и храбрости взять её. О знаниях, что могут быть получены, а могут убить, не дав покинуть этого места. И снова слова о покое, для тех, кто ищет, для тех, кто устал. Нечто говорило с ними обоими, но отклик нашло лишь в нём – его противник стоял у стены, капал кровью на пол и ревел от бешенства.

Китэгра выпрямился – раны не зажили, но он понял. Он увидел путь, что указан был всем кто, желал его видеть. Город обещал вечный покой, в своих древних, наверное, вечных стенах.

-Ты обретешь покой. – Сказал он и ринулся к гиганту.

Существо пыталось сопротивляться, но он выжимал из себя всё, что ещё оставалось и бил не переставая. Когти рвали плоть, пальцы ломали кости, он даже пару раз укусил своего врага, вырвав солидный кусок мяса из его горла. А затем, когда противник ослаб настолько, что перестал отвечать на удары, применил Силу, ответил на призывы чёрного города и пол под ними разверзся. Они рухнули в пустоту и вскоре ударились о каменные плиты. Китэгра поднялся первым, его противник, шатаясь, подняться только пытался. Он прыгнул вперёд, рука, ломая едва сросшиеся кости, вошла в грудину и пальцы сжали сердце, превращая его в кровавую кашу. Он толкнул гиганта ударом ноги, тот пролетел через всё помещение, врезавшись спиной в высокую спинку кресла, что было вырезано из того же чёрного камня. Гигант захрипел, он протянул к нему руку – он не просил пощады, не умолял, нет, в безумных глазах по-прежнему горела ненависть, гигант жаждал разорвать его на части, убить, забрать с собой.

Китэгра навис над ним. Пальцы сжались на голове гиганта, на основании его черепа, разорвали плоть и с рыком, он потянул на себя. Впервые гигант издал вопль полный боли и страха – маска, отрывалась от его черепа вместе с кусками плоти, оголяя кости черепа. Мгновение и монстр обмяк на своём последнем троне. Изуродованная груда плоти, истекавшая кипящей кровью. Тело дёрнулось в последний раз и замерло. Кровь перестал течь, перестала дымиться. Он словно закаменел, и больше нет ни единого движения. Гигант мёртв.

Но маска нет – она сжалась в его пальцах, стала и правда просто маской. Белоснежная маска, словно вырезанная из кости…, она начала терять очертания и вдруг вырвалась из рук. Он отступил, запнулся об алтарь, возникший, видимо, только сейчас и свалился на пол. Маска прыгнула к нему, почти коснулась лица. Вспышка чёрного пламени, бросила её в потолок. С глухим стуком, маска упала на пол. Просто кусок белой кости…, она взлетела и медленно подплыла к алтарю. Плавно опустилась маска на чёрный камень и замерла там, возможно, навсегда.

-Ты обрёл покой. – Произнёс Великий, поднимаясь на ноги. Впрочем, он не был уверен, что «обрёл», верное слово. Может, лучше было сказать «обрело». Невозможное существо, кем оно было, что оно такое? Он не знал…, но может быть, знает он.

Из тела гиганта, выскользнуло золотистое облачко. Рваное, с усиками разной толщины, с дырками в своём неосязаемом теле – душа гиганта. Изорванная, бесполезная тряпка, которую отвергал даже поток Первородной. Душа изуродована так сильно, что уже не походит на душу.

И изуродована она навсегда.

Китэгра смотрел на это облачко несколько секунд – ей отсюда не вырваться. Если бы она выскользнула из своего тела в другом месте, могла бы стать Призраком. Или утратить часть себя и слиться с Первородной. Но тут, она обречена на вечные скитания…, нет, не так – и она обретёт тут покой. Но не сразу. Спустя века блужданий в тёмных коридорах…, нет, раньше – проклятый голос древнего города, похож на бессвязный лепет Виктора, когда тот переборщит с любимым зельем!

Китэгра протянул руку к душе, и она послушно подплыла к нему.

Почему бы и нет?

Душу обволокло чёрным огнём Смерти. Она затрепетала, но Великий не знал жалости – пламя резало её на куски, устраняя торчавшие из неё усы и сгустки. Он исправлял то, что можно было исправить, и отсекал то, что изувечено навсегда. В то же время, за его спиной, в чёрном огне, проявлялись очертания человеческого тела – оно напоминало Улара, как фигурой, так и лицом. Он обернулся в какой-то момент и, нахмурившись, решил, что лучше так не делать. Изменил лицо. Глянул, ругнулся, но не стал менять и дальше – пусть так, сил маловато осталось, а создавать нового безумца ему не хочется. Древний город вытягивал Силу с огромной скоростью, поражая уже даже не самим фактом того, что он мог и делал это, а тем, что вытягивал энергии полученные, по сути, из ритуального мучительства. По сути, но не по смыслу – Китэгра кромсал душу, получая выход эманации Страдания, в огромном количестве. Этого хватило бы, что бы создать десятки полностью Живых и исправных тел. Но чёрный город сжирал почти всё, едва эта энергия получала выход. Оставались сущие крохи, и приходилось прикладывать массу собственных сил, что бы удержать и использовать хотя бы их. У него, конечно, всё получилось – гибель истерзанных частичек души позволила создать тело и сохранить то, что осталось от души…, это было почти забавно. То, что осталось от безумного гиганта, помещено в тело, которое создано было из частичек его собственной души.

Пламя схлынуло, на полу распростёрто живое, но бездушное тело - статью Улар, Воин потомков Великих рас, лицом же, точь-в-точь покойный Правитель Тиагра.

-Проклятый Правитель… – Проворчал Китэгра, недовольный тем, что образ того воина, павшего в бою, до сих пор преследует его. Никак не отвязаться…, он всё же потратил частичку сил и изменил лицо – теперь сходство с имперским Правителем номинальное.

Он двинулся к телу – душа в его ладони, сияет, словно маленькое Солнце.

Движение ладони и душа впитывается в тело, словно вода в губку. Мгновение и всё тело вздрагивает в нескольких судорогах – память души, вписана в мозг, дисбаланса не будет, это тело и его душа, теперь подойдут друг другу, как подходит младенец юный, к душе любой.