Николай Грошев - Китэгра. Книга 3 [СИ]

— Давай я их уже закрою, а? — Сердито произносит она.

— Нет. — Он так резко говорит это, что девушка вздрагивает и тоже смотрит на две картины, подвешенные напротив кровати старика, почти под самый потолок. На одной — он сам. Ещё молодой, крепкий. Там изображён высокий, широкоплечий мужчина, взгляд коего полон мистической энергии. Он мускулист и силён, в его взгляде чувствуется сталь и безумная энергия.

Вторая картина, висит рядом. На ней изображено чудовище — серолицая фигура в чёрном рваном плаще. Глаза-угли, когти на руках и ногах. Оно опирается двумя ладонями на страшную косу, с лезвия которой капает кровь. Существо смотрит с надменной усмешкой и видно клыки…

— Я всё чаще вижу его во сне. — Вдруг произносит старик. — По нескольку раз. Он много говорит. Но я не могу вспомнить ни слова, когда просыпаюсь…

— Может всё-таки убрать эту жуткую картину?

— Нет, не нужно, — он судорожно сглатывает, — мне кажется, когда я умру, он будет ждать меня там.

— Глупости. — Отмахивается девушка. — Там нет ничего такого. А если есть, ты в Рай попадёшь.

— Хех… — Он улыбается, с грустью, но всё же не пытается переубедить её. Не зачем ей знать всего. Девочке всего тридцать, она видела только последние годы его жизни. Она не знает, каким он был когда-то и как пришёл ко всему этому, к дворцу, к славе, к известности…

Какой-то шум за дверью, вдруг она открывается, и перепуганный охранник вбегает внутрь.

— Мы не смогли их сдержать, простите!

А следом вламывается кучка журналистов, за их спинами мрачные охранники — они бы легко вышвырнули всю эту толпу, но приказа ломать носи и вытаскивать их за шкирки, не было. А по-другому эта свора ничего понимать не умеет и не желает.

— Вы совсем обнаглели??? — Буквально рычит дочь старика, гневно стискивая кулачки.

— Не нужно. — Сухая ладонь ложится на плечо девушки. Она замолкает, лишь злобно смотрит на беспардонных журналистов, среди коих не только представители России. Есть двое из автономной республики Украина, четверо из республики Белая Русь и даже один из Европейского Союза. Их тут целая куча. Охранники напряжённо смотрят поверх голов, ожидая одного приказа старика, что бы выбросить всех гостей на улицу, с предельной жестокостью и грубостью. Этим ребятам не привыкать, они знают, как это делается. Но он отрицательно качает головой.

За последними журналистами закрывается дверь, теперь они все внутри.

Старик приподнимается на подушке и вскидывает руку. Толпа замолкает и тут же ощетинивается микрофонами на штативах. Они обращаются в слух.

— Господа. — Скрипит старческий голос. — Прежде всего, хочу поприветствовать вас на своём смертном одре. — Толпа шумит одобрительно. — И хочу заметить вам, что ваше поведение, достойно самых лучших традиций, небольшой группы, африканских шимпанзе.

Та же тишина висит, но лица журналистов вытягиваются, его дочь, секунду назад поправлявшая подушку, безуспешно пытается сдержать смех.

— Однако в отличие от вас, я воспитывался в человеческой семье и потому окажу вам услугу — отвечу на несколько ваших вопросов. — Журналисты молчали секунду, а потом, забыв об оскорблении, разом начали тараторить. Старик снова поднимает руку, останавливая их. Они смолкают и он говорит. — У каждого, будет только один вопрос. Поэтому подумайте.

— Может всё-таки охрану на них натравить? — Шёпотом спрашивает девушка.

— Нет, Аллада, не надо. — Произносит он и вдруг хмурится.

— Что с тобой? — Обеспокоенно спрашивает девушка, с весьма не стандартным именем. Он настоял на таком её имени, и до сих пор не знал почему. Просто увидел её в пелёнках, маленькую такую, беззащитную, и словно удар хлыстом по спине, в его разуме возникло это имя.

— Папа, что с тобой? — Настойчиво повторяет она.

— Ничего страшного. — Ответил старик. — За исключением того, что я умираю.

— Не смешно. — Бурчит девушка.

— А, по-моему, очень смешно. — Не соглашается с ней старик.

В это время один из журналистов выходит вперёд и задаёт свой вопрос.

— Вы самый старый человек в этом мире…

— Неужели? — Удивлённо вскидывает брови старик. И в ужасе прикрывает рот ладонью. — Это правда???

Повисает недоумённая тишина. Слышится скрипучий старческий смех.

— Это тоже было не смешно. — Шёпотом говорит Аллада.

— Я хотел спросить, — прокашлявшись, смущённо продолжает журналист, — каково это уходить, зная, что вы поставили рекорд по продолжительности жизни? Как это уходить, на 199-ом году жизни?

— Хреново. — Отвечает старик. — С удовольствием поменялся бы с вами местами.

— Что? — Удивлённо восклицает журналист, а Аллада шепчет с улыбкой.

— А вот это было смешно.

— Украинская автономная республика, Григорий Завируха. — Представляется второй журналист и, поправив очки, вопрошает. — Вы являетесь феноменом, который до сих пор не может разгадать ни один учёный в мире. Сейчас, в шаге от смерти, вы можете раскрыть нам тайну своего долгожительства?

— Бесплатно?

— Эммм, ну, как бы…

— Бесплатно не могу. — Отвечает старик, со всей возможной серьёзностью.

— Эмм, а сколько вы хотите?

— Уговор был один вопрос, от одного человека.

— Сколько вы хотите? — Жадно сверкая глазами, спрашивает девушка в деловом костюме.

— У вас столько нет. — Пожимает плечами старик. — Вы лучше меня знаете, размеры моего состояния. Этот мир не в силах заплатить мне за такое знание. — Журналисты сверкают глазами, кусают губы — они вдруг поверили, что ему известно, почему он прожил так долго. Старик ухмыляется и снова слышен его хриплый смех. — Если говорить серьёзно, я не знаю ответа на ваш вопрос. Я прожил столько, сколько мне отмерено судьбой и на этом всё.

— Кому достанется ваше состояние?

— Оно будет разделено. — Старик морщится, словно от зубной боли. — Потомков у меня слишком много, поэтому состояние будет разделено на ветви — всем кто пошёл от моих детей, потомство каждого, получит долю. А как они там между собой разделят — пусть сами решают.

— Правда ли, что вы принимали непосредственное участие в убийствах государственных служащих, полтора века назад?

Аллада резко выпрямляется, гневно сверкает взглядом. Она готова вышвырнут их прочь, но…

— Правда. — Вдруг говорит он и снова смеётся. В глазах старика, прыгают весёлые огоньки.

— Папа? — В ужасе вопрошает Аллада.

— Так было нужно Аллада. — Говорит он. — Мы не могли по-другому. Богатые люди с властью в руках, я умираю и теперь могу рассказать всё, что было ра…

Он вдруг синеет лицом. Девушка бледнеет, её глаза, полные отвращения и ужаса, от услышанной правды, обретают совсем другое выражение. Она хватает его за плечи, на лице слёзы.

— Папа… — Шепчет она.