Сьюзен Коллинз - Баллада о змеях и певчих птицах

– Знаете, я никогда не мог понять, как именно это работает. – Не только не мог, даже не пытался. – Птицы записывали разговоры, но как же вы их контролировали?

– Сойки-говоруны обучены реагировать на звуковые команды. Если повезет, то сейчас сам увидишь. – Доктор Кей достала из кармана небольшое прямоугольное устройство с цветными кнопками. Надписи на них стерлись от времени. Она присела рядом с ловушкой и посмотрела на птицу с такой нежностью, которая вряд ли пристала ученому, отметил про себя Кориолан. – Разве не красавчик?

– Конечно! – Кориолан постарался придать голосу убедительности.

– Итак, эта болтовня – его обычная, так сказать, речь. Он может подражать другим птицам или нам. Сейчас он на нейтралке.

– На нейтралке? – переспросил Кориолан.

– На нейтралке? – раздался из птичьего клюва голос Кориолана. – На нейтралке ?

«Как жутко слышать свой голос от птицы», – подумал он.

– Это же я!

– Это же я! – повторила сойка-говорун его голосом и принялась подражать ближайшей птичке.

– Еще бы, – кивнула доктор Кей. – Когда он на нейтралке, то с легкостью переключается на посторонние звуки. На другой голос или на птичью трель – что понравится больше. Для подслушивания его нужно перевести в режим записи. Скрестим пальцы! – Она нажала еще одну кнопку на пульте.

Кориолан ничего не услышал:

– О нет! Похоже, не сработало.

Доктор Кей улыбнулась.

– Погоди расстраиваться. Командные звуки не слышны людям, зато птицы их мигом воспринимают. Заметил, как он притих?

Говорун умолк. Он прыгал по клетке, склонял голову набок, что-то клевал – словом, вел себя как обычно, только молчал.

– Действует? – спросил Кориолан.

– Увидим. – Доктор Кей нажала другую кнопку, и птица зачирикала. – Снова нейтралка. Теперь давай послушаем, что он запомнил. – Она нажала третью кнопку.

После короткой паузы птица заговорила:

– О нет! Похоже, не сработало.

– Погоди расстраиваться. Командные звуки не слышны людям, зато птицы их мигом воспринимают. Заметил, как он притих?

– Действует?

– Увидим.

Точная копия! Нет, не совсем. Ни шелеста ветвей, ни жужжания насекомых, ни пения других птиц не записалось. Лишь чистый звук человеческих голосов.

– Вот это да! – ахнул Кориолан. – И долго они так могут?

– В лучшем случае примерно час, – сообщила доктор Кей. – Сперва они ищут лесные участки, потом летят на шум человеческих голосов. Мы выпускали их в режиме записи, затем привлекали обратно на базу с помощью специального сигнала и анализировали полученную информацию. Соек-говорунов использовали еще в Одиннадцатом и в Девятом – везде, где они могли пригодиться.

– Почему вы просто не прикрепили микрофоны на деревья? – спросил Кориолан.

– Лес слишком велик. Повстанцы прекрасно знали местность, а мы нет. Сойка-говорун – органичное, мобильное записывающее устройство, и, в отличие от микрофона, его невозможно обнаружить. Повстанцы могли поймать говоруна, убить, даже съесть – и при этом он выглядел как совершенно обычная птица, – объяснила доктор Кей. – В теории они идеальны.

– Однако на практике повстанцы их разоблачили, – заметил Кориолан. – Каким образом?

– Точно неизвестно. Некоторые думали, что повстанцы увидели, как птицы возвращаются на базу, хотя мы подзывали их только глубокой ночью, к тому же не всех сразу. Мы зря не заметали следы – не заботились о том, чтобы информация, в соответствии с которой мы действовали, имела бы и другие источники, кроме записи в лесу. У повстанцев возникли подозрения, и, хотя черные перья соек-говорунов служат отличным камуфляжем, их необычная активность в ночные часы привлекла внимание. Потом, наверное, повстанцы стали экспериментировать, скармливая нам ложные сведения и наблюдая за реакцией. – Она пожала плечами. – Или на базе был шпион. Сомневаюсь, что мы узнаем правду.

– Почему бы просто не использовать то устройство, с помощью которого вы приманивали их на базу? Вместо того, чтобы… – Кориолан оборвал себя на полуслове, не желая показаться нытиком.

– Вместо того, чтобы тащить вас сюда по жаре на съедение комарам? – Доктор Кей рассмеялась. – Систему передачи сигнала демонтировали, в нашем старом вольере теперь склад припасов. К тому же я предпочитаю действовать сама. Мы ведь не хотим, чтобы они улетели и никогда не вернулись?

– Конечно, нет! – солгал Кориолан. – А что, могут?

– Не знаю, как они поведут себя, услышав сигнал теперь, ведь они вполне освоились в дикой природе. В конце войны я выпустила их на нейтралке. Иначе было бы жестоко. Немые птицы столкнулись бы со слишком большими трудностями. Они же не только выжили, но и успешно спарились с пересмешниками. В результате появился совершенно новый вид. – Доктор Кей указала на птицу в ветвях. – Местные называют их сойками-пересмешницами.

– А что они умеют? – поинтересовался Кориолан.

– Точно не знаю. Судя по наблюдениям последних дней, копировать речь они неспособны, зато музыку повторяют гораздо лучше, чем их матери. Спой что-нибудь!

В репертуаре Кориолана была всего одна песня.

Сойка-пересмешница склонила голову набок и запела. Точная копия мелодии, только без слов, и голос звучал странно – наполовину человеческий, наполовину птичий. Несколько других соек, находившихся неподалеку, подхватили ее и вплели в единое гармоническое полотно, напомнившее Кориолану старые песни в исполнении ансамбля Люси Грей.

– Их всех надо убить! – Слова сорвались с губ прежде, чем он успел взять себя в руки.

– Убить?! Зачем? – удивилась доктор Кей.

– Они ведь не природного происхождения! – попытался вывернуться Кориолан, опрометчиво вышедший из роли любителя птиц. – Чтобы не навредили другим видам.

– Похоже, они неплохо вписались в эту природную нишу и живут по всему Панему, где есть сойки-говоруны и пересмешники. Возьмем их с собой в Капитолий и посмотрим, способны ли сойки-пересмешницы давать потомство. Если нет, то через несколько лет они вымрут сами по себе. Если да, то кому повредит еще одна певчая птичка?

Кориолан согласился, что сойки, вероятно, безвредны. Оставшуюся часть дня он провел, задавая вежливые вопросы и обращаясь с птицами очень бережно, чтобы сгладить неприятное впечатление. Сойки-говоруны его не слишком беспокоили – с военной точки зрения они даже полезны, – однако сойки-пересмешницы вызывали отвращение. Он не доверял этому стихийно возникшему виду. Природа сорвалась с цепи! Они должны умереть, и чем скорее, тем лучше.

К концу дня удалось поймать более тридцати соек-говорунов, но ни одна сойка-пересмешница в ловушку не попала.