Евгений Щепетнов - Чистильщики

Их должны убить! И кто?! Братство! Братство, которое якобы никогда не убивает своих Братьев, если только те не идут против Братства! А ведь Юсаса вместе с Дегером некогда приняли в Братство!

Так что теперь получается — все эти законы Братства — ерунда? Для дураков? А может тут совсем другое? Братство может наплевать на отдельных своих Братьев, если дело касается интересов Братства?

А может прием в Братство был обманом? И на самом деле их никто никуда не принимал? А сцена приема была просто обманом?

Что теперь гадать. Бесполезно. Факт есть факт — их с Толей хотят убить. И надо что-то делать.

Но пока — очень быстро отсюда исчезнуть! Вернуться в комнату! Иначе… иначе все будет очень плохо.

Юсас успел буквально в последнюю минуту. Он домывался в душе под струей холодной воды, когда дверь распахнулась, и в нее вошли двое «крыс», один из которых нес здоровенную корзину, из которой шел вкусный запах, другой — похоже что был для охраны первого. Вдруг злобный узник набросится и убьет «крысу», пока у того заняты руки? Нет уж, вдвоем спокойней.

— Это ведь ты спер нож! — вдруг заявил «крыса», у которого Юсас этот самый нож и попер. — Я знаю, это ты! Признайся, верни нож — и тебе за это ничего не будет. Ведь ты же спер?

— Отстань! — Юсас фыркнул и помотал головой, разбрасывая вокруг себя брызги воды. — Ничего я у тебя не брал! Ты же сам все обыскал!

— А кто палача укокошил? А? — «крыса» внимательно посмотрел в лицо Юсаса, и у того екнуло сердце. Вот же хитрая сволочь! «Крыса», он «крыса» и есть! С ними нужно быть настороже!

— Какого палача?! — возмутился Юсас, сердце которого бухало, как молот. — Я из комнаты не выхожу! Заперт! Какого еще палача?! Да ты спятил!

— Чую… это ты! Только доказать не могу! Раны на палаче и на других — в точности, как от моего ножа. Вы, колдуны… за вами глаз да глаз нужен! Неизвестно, что вы умеете! Может из-под запора убегать, а потом назад возвращаться? А что, с колдунов станется!

— Не надо было детские сказки слушать! Как дети! Придумываете всякую чушь! — так же сердито ответил Юсас, и усевшись к столу, жадно схватил выложенную на тарелку лепешку и, оторвав от нее кусок, схватил другой рукой кусок вареного холодного мяса.

Прожевав, добавил:

— Если такая ерунда в голову приходит — тогда садитесь у меня в комнате и сидите, смотрите за мной! Ну, чтобы я сквозь стену не просочился! Кстати, а если я умею сквозь стены проходить, а почему не сбежал? И почему мой друг не сбежал? И это… если надумаете сидеть у меня в комнате, так на кровать не рассчитывайте, и еду мою жрать тоже не дам! Это не вам, а мне!

— Больно нужно нам твою еду! — «крыса» задумчиво отщипнул от лепешки, макнул кусочек в соус и с видимым удовольствием съел, потянувшись за другим куском. — Мы в харчевне можем поесть!

— Вы уже поели! Мое сожрали! — мрачно парировал Юсас, с сожалением глядя на то, как кусок лепешки исчезает в глотке врага. Ну — чисто перевод продуктов, да и только!

— А насчет стен… не знаю! Может у тебя планы такие — сидеть тут и строить козни, злоумышлять!

Старший «крыса» не выдержал и выразительно посмотрел на говорившего, и во взгляде его было бесконечное сожаление. Дурак, мол, что еще сказать?

— Мне надо встретиться с моим братом! — сообщил Юсас, разглядывая мрачных «гостей». — Когда это можно сделать? Если вы сегодня или завтра не устроите нам встречу — я буду очень, очень сердит! И скажу ему, чтобы ничего для вас не делал!

— Если ты будешь вести себя неправильно — то никогда не увидишь брата! — серьезно ответил старший. — Советую тебе сидеть, и не вякать. Тебе повезло, но это не означает, что везение твое будет вечным. Понял? Я спрашиваю — понял?!

— Да пошел ты…!

Юсас сам не знал, откуда у него взялась такая наглость. Он вообще никогда не был наглым, и не вел себя так вызывающе. Вору надо быть незаметным, крохотным, как песчинка. А если поймали — вызывать жалость, изображать из себя убогого, несчастного, которого и бить-то не очень удобно. Так… дать подзатыльник или пинка, ну в крайнем случае стражникам сдать — если уж такой законник. Но никак не топтать его тушку, вышибая дух. Потому детям, подросткам воровать всегда было легче и безопасней. Взрослых, крепких воров могли забить до смерти тут же, на месте. Потому, подрастая, молодые парни и девушки частенько уходили или в воры-домушники, или становились уличными грабителями. Или в бордель…

А после того, как Юсас легко, будто делал это каждый день, уложил следователя Стражи, двух тюремщиков и самое главное палача — у него будто крылья выросли. И сам он как будто вырос — повзрослел, и… обнаглел. Нет, ну а как еще назвать, когда ты ТАК разговариваешь с опасными, и по слухам — всемогущими «крысами»?

Но Юсасу теперь все было нипочем. Он здоров, силен и быстр, как змея! Как зверь! И так же опасен!

— Ах ты ж… скотина! Щас я тебе расскажу, куда ты отправишься!

Только сейчас Юсас вдруг заметил, что оба «крысы» были пьяны. Тяжело так, давно пьяны. В таком состоянии привычные к пьянству люди ходят, разговаривают, производят какие-то действия, но… не как трезвые люди. Часть головы у них точно отключается, хотя с первого взгляда и не подумаешь. В этом состоянии они могут сделать что-то такое, о чем потом пожалеют — сильно пожалеют, и это они никогда бы не сделали трезвыми, но… будет уже поздно. Совсем — поздно.

«Крыса», тот, что помоложе, бросился к Юсасу, и попытался ухватить его за шиворот, а когда тот увернулся — нанес ему удар прямо в ухо. Вернее — хотел нанести, но не смог — удар пришелся в воздух. И это еще больше разозлило агента тайной охраны. Он принял какую-то незнакомую Юсасу боевую стойку и выдал целую серию ударов, каждый из который мог бы самое меньше вырубить противника минут на двадцать. А то и убить — при удачном стечении обстоятельств. Для нападавшего удачном, это уж само собой.

Попал только один удар, и то вскользь. И только потому, что Юсас был, честно сказать, ошеломлен этим дурацким нападением, шедшим от людей, которые, как он считал, побоятся и пальцем шевельнуть, чтобы нанести ему какой-то вред. Для чего они его вообще тогда спасали?

Впрочем, Юсас догадывался — для чего. Награду хотелось. Награду получили — теперь он им не нужен и более того — мешает. Так бы они ходили по улицам, сидели по трактирам — слушали, вынюхивали… развлекались. А тут — сиди вокруг пленника и не моги отлучиться! Горло промочить и то проблема! А все из-за проклятого наглого мелкого урода! Тьфу!

И потому нажрались?

Удар вскользь пришелся по носу и вызвал такое обильное кровотечение, что рубаха на груди Юсаса тут же окрасилась красным, а из глаз его брызнули слезы боли.

И тогда он просто озверел. Первый удар, с визгом и злобным хрипом, Юсас нанес противнику в ухо — с таким стуком, что казалось — «крысу» врезали по башке здоровенным поленом. Второй, почти одновременно с первым — в скулу. Оба удара были настолько не по-детски сильны и настолько быстры, что мужчина потерял сознание, еще стоя на ногах, и свалился на пол, закатив глаза. Но прежде чем свалился — та же участь постигла и второго, пытавшегося что-то Юсасу сказать. Слова его прервал хлесткий удар в челюсть, едва ее не раздробивший. И как следствие — мгновенная потеря сознания.