Данияр Сугралинов - Маджуро

Лишь одному удалось избежать этой участи. Рециния, кузена Маджуро, кто-то из дальних родственников младенцем вывез и спрятал на Юге. Ходили слухи, что тот, когда подрос, пошел юнгой на пиратскую шхуну, где и возмужал, после чего объявился на публике под своим истинным именем уже в зрелом возрасте. Антоний даже проверил Рециния на соответствие ДНК, не поленившись слетать на Юг, и, как оказалось, новый претендент на трон не был самозванцем.

Но в то первое полноценное лето на Съяре Антоний только знакомился с этой резервацией ущербных людишек и вовсю познавал прелести взрослой жизни. Сразу после богатого на опыт отпуска он на год отправился учиться в Академию, где из него и еще тысячи воспитанников создавали будущих управленцев планетой. Затем еще на год уехал на Селекцию, проводимую среди всех тех, кто претендовал на хоть какие-то мало-мальски важные посты в обществе. Ничего серьезного там он не добился, впрочем, как и его дядя, и отец, но остался жив и не сильно покалечился. Травмы, конечно, залечили, но результаты Селекции никого не впечатлили, а потому в семье ему назначили ту же роль, что и отцу: когда старший Кросс отойдет от дел, его место займет сын. Так и произошло.

Надо сказать, что в многочисленной семье Кроссов ветвь Кассиусов была не самой влиятельной. Можно даже сказать, самой неуспешной, учитывая, что вот уже три поколения Кассиусов Кроссов не попадали даже в сотню лучших в Селекции…

Все эти годы, сменив отца на Съяре, Антоний изнывал от скуки. Его супруга Гердиния, в девичестве принадлежавшая семье Сервилиев, была из клана ракантов, но, как и Антоний, не самого влиятельного. Сервилии занимались абсолютной ерундистикой: проводили аукционы предметов искусства, считаясь экспертами в этой области, но проигрывали конкуренцию парочке других семей, из-за чего год от года беднели и отчаянно пытались сохранить положение хотя бы через такие браки. Кроссы же решили, что незначительное генетическое превосходство Сервилиев — всего-то на миллионные доли процента, но все же, — важный вклад в будущее потомство. Так что в брак с Гердинией он вступил по абсолютному расчету с обеих сторон.

Гердиния нашла себе занятие при императорском дворе. Первые несколько лет она еще как-то пыталась развлекаться, продумывала будущий бизнес, не теряла надежды, что они с мужем когда-нибудь вернутся в большой мир, к нормальной жизни, постоянно летала на семейные советы, чтобы обсудить проекты, но каждый раз получала отказ в финансировании. Отчаявшись, она решила найти себя в другом и насела на мужа, чтобы тот выбил ей должность при дворе. И Антоний, сначала посмеивающийся над женой, а потом доведенный до бешенства ее бесконечным нытьем, сдался. Вызвал к себе Маджуро и объявил, что отныне все его дела будет вести секретарь.

— Это еще что за зверь? — удивился император.

— Человек, который будет делать за тебя всю работу, — не подумав, ляпнул Антоний. — Чтобы ты не отвлекался от более приятных вещей.

Маджуро воспринял это объяснение слишком буквально и совсем отстранился от правления. Видя это, советники и бароны начали разрывать страну на пока еще сочные куски, соблюдая видимость подчинения уже не столько императору, сколько Гердинии.

Впрочем, Антония эти подковерные игры и попытки переворотов развлекали. Он никого не поддерживал, даже человека, чьим советником являлся, а происходящее воспринимал как реалити-шоу, пусть даже и в таких варварских декорациях. Зато какая натура!

Все шло размеренно, а грядущая война обещала веселье. Правда, из-за возросшего риска пришлось отменить приезд подрастающего сына — кто этих дикарей разберет, что у них на уме. Сын у них с Гердинией был единственный, родить еще одного не позволяли заслуги перед Пресвятой матерью, и Антоний, не надеясь на успешную Селекцию, решил готовить его к роли Смотрителя, так же, как в свое время сделал его отец.

Сегодняшним утром кое-что изменилось. Сдвиги в поведении Маджуро были столь значительными, что даже скучающий Кросс это заметил. Не понимая, что происходит — Гердиния тоже вела себя крайне необычно, потакая императору, — он использовал гаджет, изначально разработанный как средство связи, но со временем обросший уймой новых функций. Анализ генетического кода в обществе, где именно он дает право или лишает такового, — вещь столь обыденная, что встроена во всю электронику, даже в наручные часы. Но отложив этот тест на потом, Антоний сначала проанализировал голос императора.

Получив данные, он изумился и остаток совещания не сводил глаз с Маджуро, а после попытался получить объяснения от жены. Гердиния вздернула носик и объявила, что да, император необычен, но ничего странного в этом нет. Повелитель, мол, устал от развлечений и воспылал желанием самолично навести порядок в стране, что очень похвально и на руку самой Гердинии, которая привыкла к императору и не хочет его менять на какого-то Рециния.

Антоний ничего не ответил и молча вернулся к Маджуро, чтобы сопоставить ДНК.

Глядя на четвертого советника Кросса, Лука подумал, что перед ним самый совершенный мужчина из тех, что ему доводилось видеть. Даже наследие Эск’Онегута было согласно: эта мужская особь Homo Sapiens казалась идеальной. Генетически совершенной для данного вида разумных. Ростом в пять локтей, атлетичный, однако в рамках необходимой функциональности без избытка мышечной массы, с благородным лицом и четко очерченным подбородком, с идеально гладкой кожей. Мужчина лет тридцати на вид широко улыбался, демонстрируя ряд безупречных зубов:

— Кто ты, сукин сын, и где настоящий Маджуро? — Злости в его словах не было, но слышалось веселое недоумение.

— Советник Кросс? — Лука сделал вид, что был погружен в себя. — Вы что-то спросили?

Не ответив, Кросс протянул руку. Лука недоуменно ее пожал, одновременно снимая показания ДНК и выясняя, что старшему Кроссу уже за пятьдесят. Советник, как оказалось, сделал то же самое. Он, не отпуская руки императора, приложил к его предплечью свой стеклянный диск, выдержал пару секунд, а потом резко отстранился и шагнул назад.

Отвернувшись, он некоторое время не отрывал взгляда от диска, после чего удивленно хмыкнул и опустился на стул.

— Итак… — Советник посмотрел в потолок, подбирая слова. — Не знаю, кто ты, и не понимаю, что происходит, но меня это беспокоит. Я не люблю ни странностей, ни неопределенностей. А все это очень аномально.

— Что именно, Антоний?

— Как я уже говорил, мой прибор не ошибается. Во время совещания он однозначно дал понять, что структура речи, построение фраз, даже употребляемые тобой интонации — все это не имеет никакого отношения к известному мне с детства императору Маджуро Четвертому. И даже не обрати я внимания на несовпадения, не заметить изменений в твоем поведении невозможно. До меня вчера доходили слухи из дворца, но я, признаться, не придал им значения. Мало ли, подумал я, какой наркоты накурился этот болван! Но сегодня… сегодня я лицезрел нечто настолько выходящее за рамки обыденности, что заподозрил неладное. Я наблюдал за тобой, пытаясь понять, что не так, пока не догадался сделать анализ речи и простое сравнение с исходными данными по твоей персоне.