Данияр Сугралинов - Маджуро

Кросс поднялся и прошел к витражному окну с видом на императорский парк. Он похлопал себя по карманам, нашел, что искал, и закурил. Лука терпеливо наблюдал за ним. Тот еще не вынес вердикт, а потому император и сам не решил, как поступить с прозорливым советником. Лишить его жизни? Не повлечет ли это ответного удара со стороны тех, кого Терант называл ракантами? Самые богатые и влиятельные семьи Большой земли, генетически наиболее совершенные, не такие идеальные, как королевская семья Ра’Та’Кантов, но очень близкие к этому. Нет, лучше выждать и посмотреть, к чему придет советник.

Тем временем Кросс закончил выдерживать театральную паузу, вернулся к столу и, с наслаждением затягиваясь, продолжил:

— Я объясню тебе кое-что, Маджуро. Все живое на этой планете имеет собственный уникальный код. Не думаю, что ты понял, но попытайся. Мы называем его ДНК. Твой код идентичен тому, что сохранен в моей базе данных как принадлежащий истинному императору. Таким образом, я могу сделать вывод, что тело то же самое. А никаких технологий по переносу разума, несмотря на все наши усилия, так и не придумано. А значит, ты и есть настоящий император. Но! — Кросс поднял указательный палец. — Но в то же время ты другой. Я мог бы списать это на воздействие психотропных веществ, наркотиков, алкоголя, в конце концов. Но ты чист! Твоя кровь не замутнена ничем, она чиста, как кровь младенца. И это меня бесит, Мадж!

«Немудрено, — подумал Лука. — Метаморфизм все зачищает, не допуская даже легкого опьянения». Тем временем Кросс снова замолчал, но теперь это была не искусственно выдержанная пауза, а ожидание каких-либо объяснений.

— У меня был перелив, Антоний, — просто ответил император. — Во время процедуры что-то пошло не так. Мои мозги, заплывшие жиром, словно очистились, а разум прояснился. Не знаю, известно ли тебе, но кроме Наута вчера было еще покушение. После этого во мне что-то изменилось. Будто сошла вся та шелуха и мусор, что десятилетиями копились в голове и теле…

— Ну вот! Опять ты говоришь не так, как раньше! — воскликнул Кросс, ударяя себя кулаком по ладони.

— Я хочу жить, Антоний, — не обращая внимания на слова советника, продолжил Маджуро. — Но для этого надо навести в стране порядок и стать тем, кем хотел видеть меня отец — мудрым и дальновидным правителем. Я понимаю твое удивление, но так оно есть. И я очень надеюсь, что ты мне в этом поможешь.

— Понятно, — протянул Кросс. — Что ж, объяснение принимается, но если ты, жирный пентюх, рассчитываешь на мою помощь и поддержку, то закатай губу обратно. Мне плевать, кто здесь засядет у власти, четвертый советник будет всегда, а семья Кросс останется править этой землей. Я сказал.

С этими словами он молча поднялся и, не попрощавшись, покинул зал.

Вернувшись из зала Совета в собственные покои, Лука обнаружил столпотворение и хаос. Проснувшаяся Кейриния, разгуливая в коротком халатике с кружкой зернового отвара в руках, лениво переругивалась с Гердинией, но увидев императора, немедленно бросилась к нему на шею. С трудом высвободившись из ее жарких объятий и в очередной раз заметив, как легко первой фаворитке удается довести его до крайней степени возбуждения, Лука быстро взглянул на Гердинию.

Новый первый советник, точнее советница, не подала виду, что увиденная сцена ее чем-то задела. Похоже, страсть не подчинила ее разум, и она решила сохранить свой намечающийся роман с императором в тайне.

Гердиния тем не менее осталась верна себе и помимо того, что одновременно умудрялась давать короткие поручения парочке исполнителей и выяснять, чего ради Керлиг привел к его величеству двух оборванок, успевала отпускать в адрес первой фаворитки язвительные замечания.

В оборванках, смущенно ютившихся в углу комнаты и не смевших присесть, Лука узнал мать с сестрой, и его сердце заколотилось быстрее, о чем незамедлительно сообщил метаморфизм, уточняя, желает ли носитель понизить частоту сердечных сокращений. Отмахнувшись, Лука с беспокойством всматривался в лицо сестры, пытаясь обнаружить следы перелива, и облегченно вздохнул, поняв, что возрастом сестра не изменилась — все та же пятнадцатилетняя девочка. Ну хорошо, почти шестнадцатилетняя.

— Повелитель, по вашему приказанию доставлена семья Децисиму, — вытянувшись по струнке, браво доложил Керлиг, и в его интонациях Лука уловил влияние Гектора. — Прикажете оставить здесь?

Казалось, будущий управляющий первой бесплатной клиникой Империи не отводил от него взгляда, но Лука заметил, что парень умудряется плутовски постреливать глазами по сторонам. Все-таки оставалось в нем нечто шельмовское, прав был Гектор.

— Мы поговорим на террасе, — сказал император. — Спасибо, Керлиг, ты свободен.

— Простите, повелитель, — вмешалась Гердиния, — но мне нужно обсудить с ним ряд вопросов, касающихся бесплатной клиники. Ли Венсиро слишком рьяно принялся за дело, и его глашатаи уже утром начнут объявлять о скором открытии. Керлиг, ко мне!

— Ваше величество, я соскучилась, — капризно сообщила Кейриния.

За дверью послышалась брань генерала Хастига, выговаривающего стражникам, и Лука понял, что круговорот дел утянет с головой, и он снова не поговорит с родными. Поэтому сказал Гердинии, чтобы не смели его отвлекать, а сам направился к матери и сестре, заметив, что Кора порывается что-то сказать, да и вообще, вид ее далек от дружелюбного. Казалось, она собирается закричать во весь голос, но мать уговаривает этого не делать и пока сдерживает.

Чтобы не обострять обстановку, Маджуро мягко отстранил увязавшуюся следом Кейринию, попросив ее пока заняться своими делами, а сам подошел к матери, взял ее за руку и повел на террасу — единственное место во дворце, где он мог быть уверен, что их не подслушают. Балкон нависал над безлюдным скалистым берегом, а шум прибоя заглушал любые разговоры.

— Немедленно признавайся, что ты сделал с Лукой! — во весь голос заорала Кора, едва они вышли наружу, и дверь за ними захлопнулась. — Где мой брат?

— Кора, доченька… Это же сам император! Его величество Маджуро Четвертый! — сконфуженно забормотала мать, пытаясь обнять дочь, но та вырвалась и, врезавшись в Маджуро, заколотила кулачками по его груди.

Жира, поглощающего любые удары, оставалось еще много — было не больно. Девочка взмолилась:

— Скажи, где Лука? Пожалуйста…

Ничего не отвечая, император обнял сестру, и гладил ее по спине, пока она не успокоилась. Приска все это время стояла рядом, не осмеливаясь вмешаться, и беззвучно плакала.

— Как вы себя чувствуете? — тихо поинтересовался Лука через плечо Коры.

— Намного лучше, — признательно ответила мать. — Давно не ощущала себя так хорошо, если по правде. И Кора тоже оправилась после бесчеловечных опытов того мерзавца целителя!