Данияр Сугралинов - Маджуро

Лука усадил сестру в кресло, сам опустился напротив и, склонившись к ней, спросил:

— Расскажи мне, что он с тобой делал? Закрывал в погребе, где живут чинильи? Избивал? Его старший ученик Пен ничего с тобой не сделал? Кора! — Он взял ее за руки. — Все, все, родная, все позади…

Девочка резко отстранилась и попыталась встать, но Лука ее остановил.

— Как ты меня назвал? И откуда ты все это знаешь? Это ты ему приказал?

— Послушай меня, Кора. Спокойно и не перебивая. Хорошо?

Чуть подумав, девочка кивнула.

— Почему вы к ней столь добры, повелитель? — прошептала мать.

— Вы поймете, Приска, — ответил ей Лука и перевел взгляд на сестру. — Будешь слушать? Я попробую объяснить.

— Буду, — кивнула Кора. Ее взгляд прояснился. — Говори… те, ваше величество.

— Хорошо. Но сначала задай мне несколько вопросов, ответ на которые может знать только твой брат.

— Зачем? — удивилась девочка.

— Объясню позже. Задавай.

Мать, прислушивавшаяся к их разговору, подвинулась ближе. Кора наморщила лобик и потерла нос, решая, что бы спросить. Наконец придумала:

— О чем я его просила в нашу последнюю встречу?

— О том, чтобы он уговорил Ядугару помочь вашей больной маме, — не задумываясь ответил Лука.

— Ха! Это тебе мог сказать сам лекарь! — воскликнула Кора. — Или та противная жирная тетка Мо! Какую песню любил петь мой брат, когда собирался на прогулку?

— Кора! — возмутилась мать. — Откуда о таком знать его величеству?

— Он сам спросил! Ну, ваше величество, говори, как называлась эта песня? — Сестру, похоже, увлекла игра, и она победно посмотрела на императора.

— Пожалуйста, не обращайте внимания, повелитель, дочка вздор несет, откуда вам знать песню, придуманную…

— Самим Лукой под названием «Бегущий мальчик»? О том, как мальчик, не умевший ходить, все-таки научился и побежал, и больше никогда не останавливался, боясь, что, если сделает это, снова разучится? А он бежал вприпрыжку, счастливо улыба-а-аясь… — тихо запел Маджуро. — А ветерок угна-а-аться за ним никак не мог…

Глаза мамы и сестренки налились слезами. Кора сглотнула комок в горле и, открыв рот, ошарашенно смотрела на поющего императора. Закончив куплет, он нежно погладил Кору по голове и горячо и быстро заговорил:

— Он придумал эту песню, когда ему было двенадцать. В тот день, пока мама задержалась у заказчиков, ты, Кора, без спроса повезла его на ярмарку, где его коляску опрокинул в грязь сын трактирщика Неманьи Карим Ковачар и его друзья — Толстый Пит, Натус и Джамаль. Одежду ты отмыла, пока брат, страшно стесняясь своего вида, сидел в одних трусах на виду у гуляющего народа, а потом вы поехали смотреть выступление воздушных акробатов. Именно тогда Лука и сочинил слова. А мелодию он услышал как раз на том самом выступлении. Когда тебе было восемь, ты покатила брата на море. Коляска увязла в песке пляжа, но ты дотащила его до воды, волоча по песку, а потом вы оба едва не утонули… — Лука почувствовал, что и сам едва сдерживает слезы. — Задавай третий вопрос, Кора.

Она покачала головой.

— Ничего не понимаю, — нарушила молчание мама. — Откуда вам все это известно, ваше величество?

— Также мне известно, что ваш сын вступился за вас перед Неманьей, предложившим откупиться за проступок сына телом, из-за чего и попал в тюрьму.

— Как? — зашептала мать. — Он вам рассказал?

— Мама, разве ты еще не поняла? — воскликнула Кора.

— Не поняла что?

Сестра не ответила. Она вскочила с кресла, взяла лицо Маджуро в руки и долго внимательно смотрела ему в глаза, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее о брате, но не находила.

— Кора… — произнес Лука. — Ты поняла, чего от тебя хотел Ядугара? Он пытался отобрать у тебя годы жизни. Они называют это «процедурой перелива»…

— Я знаю! — резко перебила его девочка. — Они шептались об этом с противным Пенантом! Этот дуралей сначала прикинулся добреньким, а потом лапал! Приходил ночью, но я ему так врезала по яйцам, что он заскулил как побитая собака! Правда, потом избил сильно…

— Им удалось что-то перелить?

— Они только начали, но появился тот мужчина из дворца. Он привел стражников, и Ядугара был вынужден отпустить меня.

После ее слов Лука осознал, что решение обернуться императором спасло жизнь и маме, и сестре. Если бы он замешкался, пытаясь просто сбежать… Он почувствовал, как огромный валун скатился с плеч.

— Как ты к нему попала? — спросил Лука.

— Меня провела Рейна, его любовница. Обвела вокруг пальца! Прикинулась подружкой, сказала, что проводит к тебе, а когда я оказалась в доме, прибежала стража. Обвинили в том, что я якобы проникла в частные владения, что я воровка! — Кора смутилась. — Ну да, может, я и украла когда-то пару яблок и… неважно, но не в том случае!

— А потом на суде Ядугара тебя просто выкупил за пару золотых?

— За сто. Было много желающих, по правде говоря…

— Я помню, как обрадовался, когда увидел вас на моем суде. А потом вас увели оттуда, и меня, как и тебя, выкупил этот мерзкий «целитель» Ядугара… — Лука запнулся, а потом спохватился: — Бездна!

— Я знала! — заорала Кора и кинулась ему на шею. — Мама, мама! Это и есть Лука!

Мать разинула рот, прикрыла его ладонью, тут же упала на колени и взвыла:

— Простите ее, повелитель! Девочка только оправилась, она не в себе!

Кора же, обдавая его ухо жарким дыханием, шептала:

— Но как, как, Лука? Что произошло? Почему ты такой? Как?

— Тсс… Сестренка, осторожнее! Тише! Если кто-то узнает, не сносить мне головы! Слушай внимательно! Меня забрали во дворец, чтобы перелить мою жизнь настоящему императору. Во время процедуры что-то пошло не так, и когда я очнулся, уже был в этом теле. Кора, не перебивай! Слушай, слушай… Я устрою маму, помогу тебе, главное, ты поняла, что я — это я!

— Я хочу быть рядом с тобой!

— Как?

— Сделай, ты же все можешь, ты же император!

И Луку осенило. Ему в голову пришла идея, как оставить Кору при дворе. Он присмотрелся к сестре и остался доволен увиденным. Кора превращалась в настоящую красавицу!

— Хочешь быть моей фавориткой? — улыбнулся он.

Конечно, мать была категорически против. Гордая женщина, жена гладиатора, и слышать не хотела о том, что Кора станет любовницей императора. Несмотря на убеждения, что это будет только предлог, чтобы оставить Кору при дворе, она уперлась, но коса нашла на камень — упорством Кора превзошла мать. Помогло еще и зерно сомнения, заложенное дочерью: насколько бы невозможным это ни казалось, вдруг ее сын и правда император? То есть не сын император, а в этого толстого мужчину с заплывшими глазками каким-то чудом вселилась душа Луки, да простит за крамольные мысли милостивая Пресвятая мать!