Данияр Сугралинов - Маджуро

Утром Ядугара на голубом глазу заявил, что, к сожалению, позволил себе отключиться, и перелив немного затянулся.

— Немного?! — поперхнулся зерновым отваром Пен. — Лет так на сорок? Я требую, чтобы вы немедленно вернули мне мои годы!

— Мальчик… — Ядугара запнулся, поняв, что кем-кем, а мальчиком этого дряхлого старика теперь сложно назвать. — Послушай, Пен! Конверсия — это потери. Даже если бы было возможно, мы и так потеряли лет десять, а теперь, если возвращать, упустим еще кучу непрожитых лет, ты понимаешь? Тем более я выполнил свое обещание — ты теперь полноценный целитель. Лицензия уже в моем кабинете, неблагодарный!

Ядугара еще долго ворчал, рассказывая, как он ни свет ни заря уже оформлял документы своему бессовестному ученику в канцелярии гильдии, а тот вместо благодарности высказывает свое, видите ли, недовольство.

— С меня достаточно! Я подобрал тебя, уличного бездомного воришку, которому грозили рудники, вырастил в своем доме, обучил всему, что знаю, дал крышу над головой, пропитание, возможности… И такова твоя благодарность? Все, Пенант, ты свободен! Собирай вещи и выметайся, — резюмировал господин. — Найдешь донора — сообщи, я помогу тебе с правильным переливом. О Двурогий! Мо, Рейна, да вытрите ему уже слезы!

Пен и правда уже вовсю глотал горькие слезы, оплакивая утерянные годы. Пока тетушка Мо смахивала со стола пролитую им похлебку, Рейна кухонной тряпкой брезгливо стирала с лица старика слезы. От обилия зловонных запахов Пена вывернуло прямо на тетушку Мо.

— Двурогий тебя задери! — выругалась женщина. — Ты, сын паршивой овцы, изнасилованной мутантом! Чинилья, да простит меня Пресвятая мать!

Под потоком нецензурной брани, исходящим от, казалось бы, самых близких ему людей, Пенант разревелся еще сильнее.

— Ну уж нет! — воскликнула Рейна, бросив тряпку на пол. — Сопли ему вытирать я не буду!

Пенант исподлобья присмотрелся к ней и ахнул. Девушке вряд ли можно было дать больше шестнадцати. И ее омолодили? За его счет?

Ядугара подошел к Пену и осторожно, стараясь не замараться, похлопал по плечу:

— Да вернешь ты свои годы, чего разнылся?

Чего он разнылся?! Он шутит? Да ему теперь лет семьдесят, если не больше! Он дряхлый и никчемный старик, а дрожащие руки не позволяют и ложку удержать, не то что хирургический инструмент! Его жизнь окончена!

— Верните хотя бы лет пять, — прошамкал Пен. За утро он потерял несколько зубов. — Я же не смогу практиковать, у меня тремор…

— У тебя совсем мозги отсохли? — задумчиво глядя на старика, спросил Ядугара. — Я не донор. Перелив не сработает.

Некоторое время они молчали. Мастер отстраненно пил зерновой отвар, Рейна чему-то улыбалась, тетушка Мо гремела посудой, а Пен настолько потерял волю, что не мог ни о чем думать. Практиковать? Где? Пен и сам не понял, что задал эти вопросы вслух.

— А тебе обязательно практиковать? — Ядугара склонил голову, делая вид, что задумался. — Пен, дружок… Может, останешься уже, доживешь последние годы, вдруг найдем еще донора — омолодим тебя…

— Да нахрен он нам тут сдался, господин? — прошипела Рейна. — Дососать, что осталось, а ошметки в погреб к чинильям!

— А что, это идея! — воскликнул Нестор и расхохотался, увидев испуганное лицо Пенанта. — Мы шутим, балда. Собирай вещи.

— И куда мне идти? — растерянно спросил Пен.

— В награду за годы службы получишь сто золотых, Рейна выдаст. Хватит на первое время, а дальше сам. Лицензия у тебя есть, для начала поработаешь лекарем среди простолюдинов. Кстати, советую под тем или иным предлогом брать у всех анализы! Мало ли, вдруг тебе повезет — и обнаружится донор. Тогда приведешь его ко мне…

В тот же день Пенант обосновался в прибазарном трактире «Веселый медведь и якорь». Владельца он знал еще с тех времен, когда орудовал на рынке, сплавляя ему краденное, но тот, конечно, его не признал.

Сделать выбор было несложно — надолго там задерживаться Пен не рассчитывал. Он вдруг осознал, что его планы на жизнь стер подлый наставник, все это время державший его при себе лишь как запасной вариант, бурдюк с молодой и свежей кровью, откуда в нужный момент можно подкрепиться.

Он перебрал десятки идей: от жалобы в гильдию целителей до оглашения произошедшего на публике, от отравления Ядугары до донесения всех известных ему фактов тайного перелива в дворцовую службу дознавателей, — но ни к чему конкретному не пришел, пока не вспомнил о грядущем награждении мастера.

Всю бессонную ночь накануне, ворочаясь, он продумывал, как попадет во дворец — а благодаря целительской лицензии это стало возможным — и как потребует слова. Перед тем, как объявить победителя, глава имперских медиков Ленц обязательно спросит, есть ли у присутствующих возражения, и тогда Пен встанет и расскажет о том, как с ним поступил его наставник… Но при мысли о том, что будет дальше, он пугался и вздрагивал.

Так что, хорошо подумав, Пен отказался от этой идеи. Ему хотелось жить, жить полноценно хотя бы те несколько лет, что оставались. Идея с публичным разоблачением бывшего наставника ничего не даст — там все такие. Скорее всего, его тихо и незаметно лишат целительской лицензии, выпнут из гильдии и… Кого озаботит найденный в канаве труп нищего старика? Никакого расследования не будет, учитывая, какие времена сейчас в Империи. Нет, лучше всего сейчас затаиться и попробовать найти донора. Еще Пена утешала где-то вычитанная мысль о том, что месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным.

Проснувшись спозаранку, он, хоть и продремал всего пару часов, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Впервые во взрослой жизни он целиком и полностью зависел только от самого себя. Пен с аппетитом позавтракал, набираясь сил, и продумал, что будет делать.

Нащупав очередной шатающийся зуб, он поморщился и решил заказать протезы у зубных дел мастера, но до того наведался к мастеровым и заплатил за изготовление вывески «Целитель Пенант. Излечение хворей и недугов», предварительно договорившись с владельцем трактира о съеме комнаты с отдельным входом. Тому идея иметь при заведении собственного целителя показалась шикарной.

Он даже привел к лекарю первого пациента — своего брата, страдавшего от приступа подагры, — и Пену удалось облегчить его мучения. Так что на церемонию награждения Ядугары он ехал, вполне заслуженно именуя себя целителем.

При входе его долго обыскивали, сверялись со списками приглашенных, не нашли. Но проверив, значится ли таковой среди членов гильдии, все же пропустили. Видя, как бывший наставник хорошо и молодо выглядит, Пен скрипел зубами и едва сдерживался, чтобы все-таки не объявить того вором. Вором, укравшим его жизнь.