Данияр Сугралинов - Маджуро

— Я понимаю, — прошептал старик.

Недели пролетали одна за другой, и очередным утром (таким же суматошным, как любое другое) император Маджуро Четвертый обнаружил, что со дня, начавшегося для него на медицинской кушетке в новом теле, прошло ровно три месяца.

За прошедшее время Лука некоторыми решениями и поступками наконец-то достиг второго уровня влияния и накопил тридцать два очка Тсоуи, но расходовать их не осмеливался, после того как очередные десять бездарно сгорели. Выпал белый, пустой, сектор.

Уровень влияния: +1.

Достигнут второй уровень влияния!

Лука’Онегут, ты живешь достойно Тсоуи! Твои поступки положительно влияют на вселенскую гармонию и баланс в жизни!

Твоя награда:

+0,2 % к шансу выпадения синего сектора.

+0,1 % к шансу выпадения золотого сектора.

−0,1 % от шанса выпадения красного сектора.

−0,2 % от шанса выпадения белого сектора.

Куда больше Луку обрадовал новый уровень его единственного таланта, который ему приходилось использовать постоянно — защищать жизнь во время покушений, распознавать ложь в трудных переговорах, помогая исцелять раны и делать вещи, недоступные простому человеку.

Метаморфизм: +1.

Достигнут четвертый уровень способности!

Возможность управлять своим телом на усовершенствованном уровне: доступна базовая боевая форма.

В режиме боя метаболизм ускоряется на тысячу двести процентов, что производит для носителя эффект замедления времени. Длительность режима боя: 3 секунды.

Теперь, при желании, он смог бы даже сразиться на Арене против самых сильных гладиаторов и, скорее всего, победил бы. Полевые эксперименты с базовой боевой формой показали, что бессильны и остро наточенный меч, и тяжелый топор, и наконечник стрелы, выпущенной из составного лука чуть ли не в упор. Режим держался недолго и пожирал энергию Колеса с бешеной скоростью, но и без него внутренних усилений хватало, чтобы легко пережить самые страшные атаки. Впрочем, визуально казалось, что император ранен, ведь кожа и слой жира пробивались, и появлялась кровь, а если Лука притормаживал энтузиазм метаморфизма, сразу врубающего бурную регенерацию, раны продолжали кровоточить и выглядели ужасно.

Все, о чем мальчик-калека из бедняцкого квартала Столицы мог лишь мечтать, претворилось в жизнь. Теперь он ходил и владел телом не хуже любого другого. Его родные более ни в чем не нуждались, а мама окончательно выздоровела, окрепла и почти вернула себе прежнюю красоту, ту, за которую отец Луки, гладиатор Север, влюбился в нее.

Кора освоилась во дворце, посмеиваясь над шепотками за спиной. Распускаемые слухи были один краше другого, но общий смысл сводился к недоумению — что император нашел в этой девочке? Придворные красавицы не могли понять, чем простолюдинка Кора взяла его величество, и выдумывали самые фантастические объяснения, почему у императора так изменился вкус. Уже через месяц модные веяния при дворе распространились по всей столице: неброский макияж, а то и его отсутствие, и худоба (что было непросто, особенно тем дамам, что в прежние годы упорно наращивали филейные части).

Маджуро ввел в моду благотворительность — знать и богачи столицы активно жертвовали на благотворительных балах, организовываемых Ли Венсиро. Одежда, продуктовые корзины и лекарства направлялись в конкретные нуждающиеся семьи — этим занимались Кейриния и Кора.

Первую бесплатную клинику открыли в огромном особняке бывшего советника Наута — со скрипом из-за скрытого сопротивления гильдии целителей и распускаемых ими слухов о бездарности «коновалов-недоучек», но открыта. Количество желающих туда попасть превысило возможности принимающих докторов, как в противовес целителям стали называть себя лекари клиники. Из-за этого уже на третий день Гектор докладывал императору о попытках особо ретивых пациентов купить себе место. Несмотря на приличную зарплату, щедро установленную Ленцем, нашлись доктора, польстившиеся на немудреные «подарки», после чего управляющему Керлигу пришлось краснеть на ковре у императора. Взяточников отстранили от работы, и случаи более не повторялись — люди ценили свое место и полученный шанс.

Ленцу удалось изучить грибы, о которых рассказал Маджуро, и он смог определить, как те подавляют жизнедеятельность мельчайших организмов, вызывающих инфекционные заболевания. Воспользовавшись подсказкой повелителя, Ленц назвал открытый препарат «антибиотиком», но не удержался и присвоил ему еще и свое имя. Открытие обнародовали на созванном внеочередном собрании гильдии, однако «антибиотик ленцина» предлагался частным целителям только в готовом виде — в специальных ампулах для инъекций, что стало еще одним источником пополнения казны.

Мама Луки в итоге устроилась работать в императорскую клинику, причем без всякой помощи сына. Она была образованна, хорошо знала и понимала простых людей, потому ей отлично подошло место в регистратуре. Вполне естественно, что она стала очень уважаемым человеком среди ее бывших соседей по кварталу. «Наша Приска!» — с гордостью говорили они.

Бурную деятельность развил рейк Ли Венсиро. В одночасье все творческие люди, до того момента таившиеся в подполье, вышли на улицы города, заполонили трактиры, радуя публику и искусно вплетая в свои произведения — косвенно или прямо — великодушного Маджуро. Или Маджуро Великодушного — в противоположность Маджуро Кислому. Императорский театр полностью сменил репертуар, заменив занудные и затянутые пьесы Ризмайера бойкими и понятными простому народу комедиями и мелодрамами.

Конечно, не все были рады новациям. За эти месяцы императора неоднократно пробовали отравить, пытались подкупить стражников (причем один раз успешно, и убийца, проникший в покои, точно достиг бы успеха, будь Маджуро обычным человеком), пытались подложить, как выразился генерал Хастиг, «ядовитую клубничку» — красивых и готовых на все девушек с сюрпризом… Сам Лука сбился со счета, пытаясь прикинуть, сколько раз был на волосок от смерти.

Но благодаря метаморфизму он не только успешно ее избегал, но и выявлял заказчиков, используя особое вещество, названное сывороткой правды. Большая часть покушений корнями вела на Юг, но определенную долю обеспечивала и недовольная аристократия. И тогда виновные всей славной, но запятнавшей себя фамилией, отправлялись на плаху, а их собственность и капиталы пополняли казну.

Маджуро поначалу колебался, но жестокость наказания сработала — покушения прекратились, а некоторые семьи, приняв новые правила игры, полностью стали поддерживать властителя. Несогласные распродали имущество и направились к Рецинию.