Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

— Благодарен за предложение, но мой ответ нет.

— Могу я узнать почему? — собеседник был просто сама вежливость. А вот на лице Нагато было прямо написано, что бы он мне наговорил вот прямо тут.

— У меня банально нет на вас времени. Учёба, тренировки, отношения, а ведь еще и высыпаться надо! Плюс меня старостой назначили, ну как тут еще на соревнования ради вас отвлекаться? Тем более, вы наверняка знаете, что я равнодушен к наградам. А то, что доспех мой, позволяет мне самому выбирать сферу его применения.

— Ну, это поправимо, — пробормотал под нос Якасукин-сан. Вот только я услышал.

— И как же вы это собираетесь поправить, уважаемый? Может, прямо тут попробуем?!? — шаг вперёд прямо на Синдзи и взгляд глаза в глаза. Но между нами тут же вклинился этот старый перец.

— Я прошу прощения за моего подчинённого. По причине своей неопытности он нередко забывается.

— Вряд ли. Он умён, образован и знает, чего хочет. Вот только не представляет, что иногда цена за наши намерения, а уж тем более действия, бывает высока. Временами, просто неподъёмна! И ни чин, ни должность тут не спасут.

Далее состоялся короткий обмен взглядами и младший покинул нас широким шагом.

— Надеюсь, это не станет причиной непонимания в будущем? — глядя вслед отосланному, уточнил старый интриган.

— Полагаю, нет. Но на нашей будущей встрече — той, что касается сестёр Шинононо и их родни, я его видеть не хочу. Это осуществимо?

— Более чем. К слову, если не секрет, что от вас хотели эти высокие господа? — и кивок в сторону стола с крепкими напитками, где было отчётливо видно, как русско-немецкие отношения уверенно вышли на весьма серьезный градус.

— Предлагали предложения. Завлекали контрактами. Обещали выгоду. Вот только где я столько времени возьму? На себя едва хватает. Да и ради одних денег смысла нет. Тут не меньше подниму.

— Это да. Я слышал, что вы очень удачно сделали ставку в одной из букмекерских контор. Даже с юристом приходить пришлось.

— Если не секрет, кто проболтался?

— Мир слухами полнится, — сделав вращательный жест кистью, тот состроил загадочное лицо. — И хотя по мнению моих коллег, иметь столько денег подростку не совсем хорошо. Но это несоизмеримо лучше, чем любая ваша зависимость от другой страны.

— К слову о последнем. С вами этого тоже не будет.

— Простите?

— Я о зависимости. Ни я, ни уж тем более мой доспех не будут предметом торга или сдачи в аренду. А тех, кто попытается меня закабалить ждёт масса удивительных открытий.

— Планируете жить на необитаемом острове?

— Зачем? Всего лишь на своих условиях. Разовые контракты с предельно чёткой позицией возможны. Но служить кому бы то ни было? Это не для меня.

— Но ведь с руководством вашей академии вы всё же идёте на компромисс, не так ли? Иначе бы вы не пришли. Даже в столь необычной обуви.

— Про компромисс это метко подмечено. Ей есть, что мне предложить, а мне многое нужно еще узнать. Опять же, Александра-сан ни разу не пыталась мне хоть как-то вредить. Или врать. Насчёт вас же я не уверен.

— Мы вам тоже не враги.

— Хотите начистоту, Хасимото-сан?

— Если только наедине. А то некоторые тут читают по губам.

Устроившись в уже знакомой комнатке, которую я на всякий случай еще и повторно просканировал, расставляю над «и».

— По поводу моего отношения, скажу проще — я не уверен, что вы сами себе хозяева. Дело в том, уважаемый, что еще недавно Япония целовала США в жопу и причмокивала, — тут собеседник аж скривился. — Без НД мы так бы и были вечным сателлитом с «силами самообороны» и без права голоса. Все серьезные дела были с ИХ позволения, любые действия во внешней политике — с оглядкой на них. Ведь еще лет пятнадцать назад военные базы были везде, а те из политиков, кто выступал против «дяди Сэма» резко уходили в отставку по наиболее неприятным статьям. Скажете, не было?

— Было. Но это в прошлом. Навсегда.

— Ой, ли? Да тех баз теперь нет, и политика стала более-менее независимой, но разве наши «старшие партнёры» ушли из нашей промышленности, торговли и политики везде и всюду? Или вы хотите сказать, что у них уже нет лоббистов в высших кругах?

— Есть. Американцы же тут десятилетиями укреплялись. Вот только от власти их сторонников уже оттёрли. И неустанно следят. А то «целовали» слишком активно.

— Вы уверены, что учли всех?

— Более-менее. Но последствия многих из их решений нам ещё будут аукаться десятилетиями, — пройдя рукой по седине, старик окунулся в омут памяти. Его взгляд, устремлённый влево и вверх, словно опять наблюдал то, что уже свершилось.

— Эта идиотская мода на девочек, или феминистические перекосы стоили нам массы умных и грамотных профессионалов, не говоря уже о перспективной молодёжи. Кроме того, ряд крупных чиновников пришлось убрать из политики очень тихо, иначе всплывшие проблемы измазали бы многие институты власти сверху — донизу.

— Вот видите. Вы даже у себя не можете быть уверены, что навели порядок до конца. Так как я могу вам верить? Тем более, что государство не имеет своей воли и желаний. Как и любой инструмент. А его истинные хозяева, притом я не говорю о народе, не привыкли играть честно. Сегодня вы говорите мне одно, а завтра вас увольняют и новый переговорщик говорит совсем иное. Но только то, что надо им. Именно поэтому быть чьей либо прислугой мне отвратительно по сути своей.

— Вы на удивление циничны для своего возраста, Ичика-сан. Честно говоря, я не ожидал такого нигилизма.

— Зато у вас не будет иллюзий. Как и у вашего начальства. Правда, могут найтись инициативные идиоты, как этот ваш «молодой специалист», которые решат что цель оправдывает средства. Но таким я легко объясню всю степень их неправоты. Способ стопроцентный.

— Хотелось бы без этого. Нагато-кун неплохой, в общем-то, человек. Просто слишком прям.

— Тогда в ваших интересах его просветить, пока он не отколол чего-то такого, что можно будет искупить только кровью. Я ведь не боюсь идти до конца, поверьте мне.

— Мы видели ту запись, где вы «общаетесь» с похитителями ребёнка. Сомнений в вашей искренности у нас нет.

— Прекрасно. Тогда как будете готовы обсуждать — дайте знать. Посмотрим, до чего сможем договориться.

В это же время. Госпиталь. Комната Лауры Бодевиг.

Бледная и осунувшаяся девушка с трудом разлепила глаза. Тихонько выдохнула и вновь выключилась. Но теперь это был крепкий сон, а не бесконечный мрак забытья, вызванный почти смертельным истощением.

Госпиталь академии, приблизительно 5 утра.

Придя в себя незадолго до рассвета, невысокая молодая девушка, тяжело вздохнув, молча уставилась в окно, где тёмный бархат летней ночи нехотя таял под натиском светила. Задумчиво накручивая на палец снежно-белую прядь, она вновь и вновь оживляла в памяти последний эпизод.