Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

— Что смешного, Ичика?

— Теперь мне понятно, зачем выдавать девочку за мальчика.

— И зачем же? — Сверкнув любопытным взором, мигом нашлась Саша. — Ты ведь не передумал откровенничать?

Да какие тут откровения, так, смех один.

— Расклад тут, — проще некуда. Под видом мальчика ко мне посылают девочку, а для увеличения её шансов на успех, организуют совместное проживание. Угадаешь для чего?

— Промышленный шпионаж?

— Хорошая версия, но с учетом особенностей моего доспеха, без доступа к ядру всё, что им светит — наделать фотографий внешнего вида. Жучки и спец. программы тоже не помогут. Шинононо так умело защитила своё творение, что хрен где подкопаешься.

— Но ведь остаётся инструкция, единственный экземпляр которой был передан тебе вместе с доспехом, — проявив эрудицию, возразила Саша.

— Можно попытаться. Вот только постороннему её не прочесть, девчонки уже как-то рискнули.

— И что?

— Ничего. Пустота на каждой странице, поскольку это не просто книга и чужих рук она не признаёт. Но если они не полные идиоты, то действовать будут тоньше.

— Шантаж или подкуп?

— Соблазнение и приручение. Ну, сама посуди, для чего пытаться воровать часть сведений о доспехе (не без риска), если можно получить всё целиком, как придаток к пилоту? Вероятно, они рассчитывают на то, что неискушённый юноша будет покорён шармом французской красавицы, меж ними вспыхнет пламя страсти, и тот, потеряв голову, умчится вслед за ней, как мотылёк за пламенем свечи.

— Бедному юноше уже не спастись? — трагично воскликнув, Саша, отчаянно заломила руки.

— К сожалению нет, — подхватывая игру, восклицаю в тон. — Ведь одна зеленоокая дива, чья красота не уступает уму, навеки поселилась в его сердце. И подобных ей, там еще двое.

Наградой мне была очень довольная улыбка. Но, благодаря очередному вопросу, ненадолго.

— Ах да, а что я то получу за своё согласие? Неужели ты полагаешь, что мы уже договорились?

Греческая трагедия мгновенно сменилась восточным базаром. То, что я получу «Первую красавицу Франции, и её доспех, в придачу» звучало как анекдот. Той так и так было некуда деваться. Жарко поспорив, сошлись на том, что в переоборудуемом корпусе старшекурсников я получу самую большую комнату, ту что под крышей (на вырост беру, для других стараюсь) и право заселения в неё для всех своих девушек. С моей стороны, было согласие на прием гостя на неделю-две, больше вряд ли понадобится, а тем временем, обе девушки переедут к Сесилии.

Представляя, как они будут упираться, закрадывалась мысль, что продешевил.

Когда с надоедливыми переговорами было покончено, Саша, сняв маску жесткого переговорщика, попросила несвоим голосом.

— Ичика, а покажи мне эту… ну, в смысле, невидимость… доспеха… — с предвкушением чуда, тихо произнесла она.

Столь искреннее ожидание откровенно подкупало.

Выйдя на середину комнаты, дабы избежать разрушений, с жестом фокусника призываю доспех. Когда белоснежная громада привычно облепляет тело, активирую оптический камуфляж. Хищно-угловатый силуэт быстро тает, оставляя лишь туманный объем, осязаемый на ощупь.

С неподдельным восхищением на лице, будто ребёнок, подловивший деда мороза, она медленно приблизилась.

— Вот это да! — Звенящим от восторга полушёпотом разнеслось по комнате. — А можно… потрогать это чудо?

— Щупай на здоровье… — ободряюще кивнул силуэт.

После чего, прозрачную броню пощупали, постукали, и поковыряли везде, куда удалось дотянуться. Нарезая круги, Саша не переставала чему-то улыбаться. Изящная ладонь неотрывно прикасалась к броне, нет-нет да и соскальзывая на пилота.

Вскоре, на место робкому восторгу, пришло не менее радостное предвкушение.

— Ты даже себе не представляешь, какой прорыв обещает данная технология, сумей мы в ней разобраться. Надо будет непременно все хорошенько изучить!

— В той самой, жутко секретной, лаборатории?

— Угу.

— Каков тогда мой интерес? Ну кроме свободного доступа, естественно.

От такого вопроса, она даже растерялась, но лишь для того, чтобы через несколько секунд начать громко возмущаться.

— Тебе что, опять мало? Ну знаешь, дорогой, ты слишком много хочешь. Аппетиты как у акулы.

Мигом выскользнув в видимый спектр, отчего оказался ощутимо выше её, я аргументировал.

— В обмен на чудо я хочу иметь равновесное благо. Иначе это шовинизм и апартеид, вот!

— И чего же тебе хочется, радость моя, — сладким, но совершенно неаппетитным голосом, уточнила она.

— За право меня изучать, я хочу полный доступ к разрабатываемым новинкам вооружения и к экспериментальному цеху, изготавливающему прототипы. Не подумай, будто из простого любопытства, мне еще воевать в будущем.

— С кем? — Донельзя серьезно уточнила Саша.

— Еще не знаю, но твёрдо уверен в том, что сумеречный гигант лишь первая ласточка.

Судя задумчивому лицу, я дал пищу для размышлений. И тут я вспомнил о времени, которое у нас, к сожалению, в вечном недостатке.

Отозвав доспех, я уже приготовился попрощаться, как Саша достала из стола бархатную объёмную коробочку, украшенную символом академии и моим именем.

— Пока не ушёл, хочу вручить тебе кое-что. Носи с гордостью.

Взяв нежданный сюрприз, испытал смутное чувство отторжения. Как оказалось, не зря.

Внутри упаковки был он . Орден Восходящего Солнца.

Зубчатая восьмиконечная звезда с красной пипкой посредине. Зелёный гребень, коронующий эту нелепость, дополняла здоровенная лента, размерами схожая с выпускной.

— Носить? Это? Я вам что, папуас какой?

— Ичика, это одна из высших наград нашей страны. Чем ты недоволен?

— Признаюсь как на духу — оно мне нафиг не нужно. Я цацки не ношу. Даже наградные.

Вернув орден в коробочку, кладу его на стол.

— Пусть у тебя пока будет, а то потеряю или продам.

Но отказ не нашёл понимания (хоть я до этого не раз говорил о своём отношении к такого рода наградам). Пришлось срочно подойди и прописать порцию живительных обнимашек.

— Высшая награда для меня, это жизнь и здоровье моих близких. — Шепчу на теплое ухо, едва касаясь его губами. — Их я ценю гораздо выше всех этих орденов и медалей, что в изобилии наплодила государственная машина.

Стараясь отвлечь её от грустных мыслей, чуть меняю тему.

— Мне вот непонятно, почему он у тебя? Разве подобное не вручают на помпезных церемониях под фальшивые речи?!?

— Ты неисправим, — хохотнула моя радость, веселея на глазах. — Мне его передали в тот момент, когда не было ясно, сможешь ли ты выжить. Случись худшее, пришлось бы награждать посмертно.

— И миллион тоже посмертно? Небось чеком, на предъявителя, в какой-нибудь заднице мира. Нет уж, нафиг такое счастье, — на что я получил очередную порцию довольного смеха.