Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

Тем не менее, исходя из принципа меньшего зла, решено было сделать попытку примирения.

— Надеюсь, Вы поделитесь со мной источником столь замечательной теории, Кларисса-сан?

— А если нет, тогда что? — с неповторимой интонацией, где легкая провокация, была густо смешана с заигрыванием, уточнила она.

— По вашему, вторгаться в личную жизнь собеседника, попутно намекая на шантаж — это нормально? — тихим, как побережье перед бурей, голосом уточнил я.

— Наш герой испугался разоблачения? Вот ведь незадача! — недвусмысленно красуясь, посетовала она, после чего, изящно поставив чашку на стол, коснулась тонкими пальчиками щеки, поправляя непослушный локон, и покровительственно обратилась ко мне. — Но не волнуйся, Ичика-кун, мы что-нибудь придумаем…

«Еще как!» буквально вспыхнуло в мозгу, за миг перед тем, как синее пламя материализации окутало руки по локоть.

С улыбкой, мгновенно переросшей в оскал, я ринулся вперёд, и все что успела Кларисса, — испуганно вжаться в спинку.

Под жалобный скрип деревянного кресла, чью древесину синие когти растирали в тонкую щепу, наши лица сблизились на расстояние ладони. А заполнивший комнату хриплый полушёпот, то и дело скатывающийся на рык, не оставил и тени улыбки на лице предельно сосредоточенной собеседницы.

— Вздумаешь распустить свой длинный язык, пощады не жди!

… Ищущее выход бешенство жаждет крови, стремясь вырваться на свободу…

— Пусть даже цена будет непомерной, но у тебя я отберу вообще всё! Запомни это!

… Застилающая взор ярость хочет дотянуться до сидящей пред ней жертвы, дабы упиться её кровью и агонией, но под натиском воли вынуждена отступить.

На место гневу приходит усталость, которую сменяет непрошеное влечение. Переполненный адреналином организм жаждет действий, а манящее близостью женское тело, казалось, так и зовёт слиться с ним в безумии страсти. На миг наши лица начинают сближаться, и кажется будто её губы чуть дрогнули, словно готовясь… но нет!

Недвусмысленно ощущая, как в сидящей напротив женщине появляется жажда к соитию, силой разрываю дистанцию. Рухнув в кресло, перевожу дух, замечая, как следы разочарования отчетливо проступают на её лице. Эти глаза напротив, ххех!

С короткой вспышкой когти исчезают, и лишь покорёженная мебель напоминает о произошедшем.

Дрожащими от перевозбуждения пальцами едва не раздавливаю изящную чашечку, чтобы осушить её в три глотка. После чего, изгнав сухость из горла, вежливо уточняю:

— Все всё поняли?

Легкий кивок собеседницы кажется воплощением хладнокровия, но судя по внезапному приступу жажды, достучаться до неё удалось.

— Вот уж не думала, что ты станешь угрожать беззащитной женщине. А с виду такой сдержанный молодой человек! — с ненатуральным огорчением посетовала Кларисса.

— Не преувеличивай, «радость моя», — тебя лишь поставили перед фактом, и заметь, с твоей головы не упал и волос. Что это, как ни сдержанность? Но сейчас важно не это, — я должен узнать, кто, где и когда раскрыл нашу тайну. И ты мне это расскажешь, будь уверена.

— Избыток сдержанности мужчину не красит, — будто укоряя за несбывшийся интим, с легкой огорчинкой пробурчала она, после чего был дан нормальный ответ. — Все сведения взяты из самого надежного места, — первоисточника.

— Не ври мне! — Непроизвольно вскинувшись от возмущения, воскликнул я. — Она ни за что не стала бы…

— А кто сказал, что источником сведений стала доверительная беседа? — вклиниваясь между слов, резко перебила она.

— Эм….Нуу… Хм! — Мгновенного ответа у меня не нашлось.

Видя чужое смятение, Клара неопределенно кивнула. После чего, с показным удовольствием хрумкнула печенькой.

И пока собеседница наслаждалась выпечкой, какие-то самые бредовые мысли лезли ко мне в голову. Наименее фантастической из всех было предположение об инструментальном подходе. Но стоило мне, глубокомысленно почесав репу, высказать гипотезу о шпионских прибамбасах, использованных ей для сбора компромата, как меня наградили столь искренним и звонким смехом, что стало ясно — не угадал!

— Ох, Ичика, Ичика. Ну как же ты не понимаешь, — совладав с приступом веселья, она недоумевающее покачала головой. — Искренние чувства обладают колоссальной властью над человеком. Главное знать, что и где искать.

— Уж кому как не тебе…

— Именно! К примеру, обращал ли ты внимание, как меняется поведение у женщины, когда в её жизни появляется настоящая любовь?

— И только из этого ты сделала столь далеко идущий вывод?

— Что, этого мало? — в одесской манере прозвучало навстречу.

— Ты, несомненно, специалист незаурядный, — уважительно кивнув, признал я. — Но как-то слабо верится, что весь твой прогноз опирается на один, пусть и значимый, факт.

— Ну-у, не только! — По-доброму улыбнувшись, с легкой ноткой превосходства пояснили мне. — Понимание невозможно без вникания в мелочи. А вот их-то было предостаточно.

— Можно поподробнее? — Обратившись в слух, приготовился я.

… И в мелодичной речи собеседницы, мне явилась её картина мира…

— Вспоминая недавнее прошлое, с уверенностью могу сказать, что Рубиконом в понимании, стало недавнее побоище. Вернее цена победы, оплаченная тобой.

Я была неподалёку, когда весть о том, что ты смертельно ранен, достигла её ушей. Страдания, отразившиеся на Сашином лице, были столь велики, как если бы она умирала вместе с тобой, и именно тогда я поняла, насколько все непросто между вами. Понятно, что подобное поведение уже красноречиво, но, как оказалось, это были еще цветочки. Позже, когда медицинская служба официально опровергла твою гибель, давая, тем самым, надежду на выздоровление, состоялась экстренная пресс-конференция. Казалось бы — стандартная процедура.

Но когда во время общения с прессой прозвучал вопрос об эксклюзивном интервью с «раненым защитником академии», Александра-сан показала поистине запредельную несговорчивость. Ту нахальную журналистку, чья жажда сенсации поставила под угрозу выздоровление её подопечного, госпожа ректор словесно размазала по стенам и потолку, попутно сохраняя эталонную вежливость, достойную истинного аристократа.

Столь неумолимая бескомпромиссность впечатлила всю журналистскую свору, давая тебе выздороветь без лишних тревог. Ну а касательно меня, Ичика-кун, то видя всё это, я могла прийти лишь к одному выводу. Сам понимаешь какому.

— Все это можно списать на чрезмерные волнения о жизни студента, единственного в своём роде, плюс чувство ответственности, — встречная версия далась на удивление легко.

— Хорошая версия! — мурлыкнула она, пододвигая к себе вазочку с лакомством. — А главное весьма и весьма правдоподобная, но чем тогда объяснить необычайную продолжительность ваших бесед, продолжающихся в её кабинете часами. Или те, практически незаметные глазу, изменения в её речи и выражении лица, что возникают всякий раз, когда речь заходит о тебе. Я уже не говорю о том, как стала легка её походка, прежде напоминающая строевой шаг. Наконец, не будем забывать о необычайной резкости, с которой ты прореагировал на гипотетическую угрозу разоблачения, прозвучавшую в ваш адрес. Столь искреннее проявление чувств само по себе доказательство, — с придыханием восхитилась Клара, весьма красноречиво подмигнув.