Владислав Цепеш - Проба небес [СИ]

— К тому самому, ради которого вы настроили мою сестру организовать встречу со мной. Вы ведь не будете отрицать, что это ваших рук дело?

Собеседница с готовностью кинула.

— Действительно, это я попросила Чифую-сан об одолжении, но неужели моя просьба показалась тебе столь чрезмерна, что ты теперь смотришь на меня как на врага?

— Ваша игра на чужих привязанностях не вызывает у меня одобрения, однако, этот вопрос я оставляю между вами двумя. А сейчас будьте добры ответить прямо — что вам нужно?

Спустя короткую паузу, та ответила встречным вопросом.

— Как по-твоему, Ичика, в чем состоит моя должность?

— Причем здесь это?

— А притом! Имея чёткое представление о моей роли в жизни академии, ты бы не спрашивал очевидное. Подумай, и ты сам всё поймешь.

Окинув взором невозмутимую интриганку, я прикинул как бы половчее ответить, но за время размышлений, глядя, как она поправляет манжет, обнаружился очередной любопытный факт. А конкретно — её аккуратный брючный костюм, имеющий неочевидный, но невероятно эффективный подвох. Рассчитанный, что характерно, исключительно на собеседников мужского пола.

О нет, ничего пошлого! В нем начисто отсутствовала примитивная вульгарность, вроде глубокого выреза декольте или полупрозрачности ткани. Хитрость заключалась в ином.

Тонкий белый материал (судя по всему шёлк) составляющий основу одеяния, при самом незначительном движении обрисовывал её целиком: каждую выпуклость, изгиб или впадинку. В плавных линиях шикарного тела угадывалось отсутствие белья, отчего взгляд так и прилипал к ее прелестям. Умно придумано. И ведь не предъявишь ничего, хотя все всё понимают.

Сохраняя невозмутимость, я выдал максимально нелицеприятную версию.

— Мне кажется, что вашей главной задачей является пригляд за учащимися, с отслеживанием особо «неблагонадёжных». Ну и отчет перед вышестоящими, само собой.

— Полагаешь, что я «звоню на чердак»? — использовав молодежный сленг, иронично уточнила психологиня.

— По-твоему, я должен поверить в «тайну исповеди»? — не остался в долгу я. — Или у меня есть причины полагать, что получаемая тобой информация не отправляется кому-то ещё?

Задумчиво поглядев на меня несколько долгих секунд, она с энтузиазмом предложила:

— Может, откровенность за откровенность?

— Кот в мешке не интересует, спасибо.

— Уверен?

«Особенно в том, что излишней доверчивостью я отродясь не страдал,» — но в ответ ограничился кивком.

Изобразив страдание от несправедливой обиды, она трагично изрекла.

— Как же горько, если на правду отвечают недоверием, — и наградила меня таким взглядом, после которого менее стойкие бросаются с заверениями в обратном.

Я же ограничился лёгкой ехидцей.

— Доверие это роскошь. А свои тайны, вслепую, раздают только дураки, — после чего ответил собеседнице ироничным взглядом (будто язык показал).

Но эта хитромудрая особа, мгновенно сменив проигрышную стратегию, тут же продемонстрировала истинную широту своих возможностей.

Достовернейше изобразив воплощение миролюбия, она, что называется, «утешила»:

— Твоя личная жизнь или же секреты «Белой Брони» меня не интересуют, также как и твой удивительный, в своей невозможности, роман с Сашей. Первостепенно сейчас иное… — и, многозначительно оборвав фразу на середине, поглядела мне в глаза… словно передавая ход.

Молчаливая пауза, образовавшаяся в беседе, струной зазвенела в ушах. И судя по предвкушающему взгляду этой… авантюристки, она поняла, что я уже понял, о чём она знает. Но очередного откровения не последовало.

Полученные мгновения тишины пригодились, чтобы вернуть утраченное равновесие. Мысленно отсчитав дюжину, и давая улечься первым порывам, я отдал должное мастерству собеседницы, чья небрежно обронённая фраза едва не стоила мне утери самоконтроля.

Заполняя перерыв небольшими глоточками чая, Кларисса всем своим видом показывала, что никуда не торопится. Но от необходимости срочно найти выход (любой! сейчас!!), это не избавляло. Сохраняя маску вежливой невозмутимости, едва держащаяся на честном слове, я энергично перебирал варианты.

Роящиеся в голове вопросы, сталкиваясь между собой, порождая массу логических химер, разной степени фантастичности, отчего неожиданно трезвая мысль, сверкнула на их фоне особенно ярко. И хотя решение усилить поток откровений, после непродолжительных размышлений, уже не казалось особо удачным, но остальные варианты были еще «веселее».

Глядя в глубину бархатного сумрака, притаившегося на дне её зрачков, был сделан первый шаг.

— С какой еще Сашей? — делая хорошую мину при плохой игре, уточнил я. — С той, что с третьего курса? Так это глупая сплетня, не стоящая вашего внимания… и вообще, мы просто друзья.

… «Спой птичка, не стыдись»…

— Нет, что ты!! — Всплеснув руками, с улыбкой опровергла та

… «Щас, спою!»…

— Я не имела в виду одну из твоих очаровательных семпаев. Речь пойдёт о многоуважаемой главе нашей академии, госпоже Александре Ивамото…

..Прищуренный взгляд, улыбка с отчётливой ноткой превосходства, и снова пауза.

«Хотел откровений? — Лови!» — констатировал мой внутренний скептик, ожидающий очередного «гениального озарения». Филигранная точность ответа не оставляла места для трактовок. Подтверждая свой титул, Гроссмейстер небрежно влепила мне «шах» со второго хода, отчего все заготовленные схемы начали трещать и сыпаться.

А пока напрягшийся ум спешно перебирал варианты в поисках выхода, я нечаянно уцепился за её взгляд, где и нашелся последний штрих, ставший ключиком к пониманию.

Здесь и сейчас, её главной целью было вовсе не общение, или наведение мостов с несговорчивым «пациентом».

Она наслаждалась ИГРОЙ.

Той схваткой воли и ума, когда каждое слово имеет цель, довод — вес, а кипящие страсти будоражат кровь, будто молодое вино. И признание её правоты тут значило немного, ведь в противном случае, можно было бы сразу зайти с козырей, загоняя собеседника в угол. Оттого она и не торопилась, забавлялась со мной, как кошка с мышью, опрометчиво приняв меня за последнюю. Ведь пообщаться можно и потом, не правда ли?

Но разуму полезны тупики!

Когда в голове уже не осталось очевидных решений, способных провернуть беседу в свою пользу, то душа, кою подтолкнули на прыжок, яростно возжаждала победы. Напоминая, где искать выход. Не удержавшись от легкой улыбки, заставившей Клару на миг подобраться, я понял, чего мне остро не хватает: Непредсказуемости!

Этакого маленького экспромта, когда игра на нервах ведется на оба фронта, а правила пишутся на ходу. Ведь что можно противопоставить изощреннейшему оппоненту, как не выход за рамки схем, где тот по определению непобедим? Но не будем портить сюрприз! Плавно ослабляя хватку самоконтроля (но сохраняя безмятежность морды лица), я с удовлетворением ощущал, как свирепое предвкушение растекается по жилам будоражащим пламенем.