Андрей Васильев - Солнце и пламя

М не до сих пор интересно, каких именно «злокозненных магов» имел в виду имперский суд? Уж не нашего ли наставника?

Что любопытно — про мучительную смерть чернецов народ особо не разорялся, ему, похоже, все равно было. А вот казни магов до сих пор радовался, разбирая ее по косточкам и придумывая все новые и новые посмертные проклятия, якобы изреченные казненными. Короче, все идет так, как и предполагалось.

Да и вообще мы, уцелевшие ученики Ворона, многое угадали еще тогда, когда в последний раз все вместе сидели под деревьями в предутреннем лесу. Научились все же чему-то у наставника, смогли просчитать ближайшее будущее.

Линдус таки не полез в Халифаты, не по зубам ему этот кусок оказался. Он заключил с Сафаром договор о вечном мире и сотрудничестве, после чего каждый из властителей запер на огромный висячий замок свои морские границы, совершенно не доверяя друг другу. Связи двух держав практически прервались, что, несомненно, безумно порадовало контрабандистов, доходы которых теперь возросли непомерно. Интересно, работают ли до сих пор каналы доставок из страны в страну тканей, специй и кое-каких других запретных удовольствий, налаженные Рози? Часть из них, те, о которых не знала даже ее родня, она в последний день передала Эмбер Альбе, велев держать ухо с этой публикой востро и, если что, не церемониться. Контрабандисты — ребята простые, они нанимателя или боятся, или убивают. Третьего не дано.

С Асторгом дела у империи обстояли приблизительно так же. На словах — мир и дружба, вроде как изрядно укрепленные недавним разделом южных завоеванных владений, а на деле — бесконечные пограничные конфликты и непрерывная слежка друг за другом. Для настоящей, а не бутафорской войны сил у обеих сторон было маловато. Асторг уступал империи в народонаселении, а значит, и в количестве воинов, которых он мог выставить на поле битвы, а Линдус вместе с властью получил кучу проблем, которые не дали бы ему возможность провести короткую и победоносную войну, по крайней мере на данный момент.

Среди них числились кровавые и страшные мятежи, то и дело вспыхивающие на присоединенных территориях, особенно на Юге; нестабильность финансовых дел, ибо в смутные времена приток денег в казну здорово уменьшается по причине того, что очень уж многие стремятся чуть-чуть, да зачерпнуть из золотой речки, справедливо полагая, что в этой суете данного шага никто не заметит; ну и самое главное — дела семейные. Братья единокровные.

Нет, так-то выходило, что Линдус Второй трон не узурпировал, а получил его по праву. Папаша по официальной версии вроде как сам помер, так что все верно — престол по старшинству перешел и по установленному лет триста назад статуту. Вот только плевать остальным братьям было на этот самый статут. Им была нужна власть, до которой, казалось, уже рукой подать, и не нынешняя, над какой-то провинцией, а абсолютная. Над всем и всеми.

Перегрызлись братья, перегрызлись. Нет, формально тут тоже все было благообразно. Они время от времени встречались, сердечно общались, младшие преклоняли колено перед старшим и ждали. Ждали чужих ошибок, ненавидя друг друга так, как на это способны только родные люди.

А младшенький, Айгон, даже на визиты во дворец императора не расщедривался, небезосновательно полагая, что, отбыв туда, обратно в свои земли уже не вернется. Его Линдус Второй особенно не любил и, если верить услышанному, даже пару раз пытался убить чужими руками, но безуспешно. Сам же Айгон тем временем железной рукой навел порядок в северных землях, практически восстановил сгоревший пару лет назад флот и теперь скрытно, но так, что все про это знали, налаживал связи с нордлигами, окончательно оправившимися от недавнего разгрома и снова рвущимися в бой. Точнее, к грабежам и насилию, без которого этим бородатым ребятами жить невыносимо.

В общем, какие там войны, какие Халифаты, какой Асторг? С внутренними делами бы новой власти разобраться. А еще — с эльфами, которые подобно заразе потихоньку, потихоньку расползаются по имперским землям, подминая под себя деревеньки, городки, реки, поля. И, приходя на новое место, они обустраиваются так, что становится ясно — никуда они отсюда больше не уйдут, как это случилось с Фольдштейном и Сезией. Линдус, тогда еще Восьмой, пустил их туда на время, дабы спровоцировать конфликт, который выльется в войну. Со второй частью плана сложилось, война началась. А с первой — нет. Не ушли эльфы обратно за Луанну, не захотели.

В общем, тлеет там. Так тлеет, что вот-вот полыхнет. Опять же, как мы и предполагали. И другая наша догадка нашла подтверждение — на усмирение Меллобара и его ушастых подданных Линдус Второй собирался отправить сводную рать, главные места в которой занимали орден Истины и Светлое братство. Причем никто не боялся во всеуслышание говорить, что таким образом император решает сразу две проблемы, попросту запихивая нескольких крыс в одно ведро. Дескать, пущай они друг дружку жрут!

Кстати, про то, что среди эльфийского войска не редкость и люди, тоже часто упоминалось. Мол, там можно встретить и рыцарей Асторга, и раскосых детей Востока, и уцелевших ратников павших Центральных королевств, которые не приняли новый порядок.

Про Белую же Ведьму, о которой даже мы еще в том году успели услышать, и вовсе такие страсти рассказывали, что в них особо не верилось. Мол, она пьет кровь попавших ей в руки служителей ордена, особо жестоко убивает магов из братства, часто подвергая их таким пыткам, что даже до Века смуты считались запретными, и в полнолуние творит обряды, которые запросто могут привести к скорому концу всего сущего.

Разумеется, все изложенное мы узнали не сразу и не в одной корчме — мы выуживали эти новости по крупицам, отделяя откровенное вранье от правды. Но кое-что общее в этом всем было. Похоже, у нас на самом деле имелся шанс для мести за наставника и наших друзей. Не Линдусу Второму, до него не доберешься, но ордену и братству. Осталось только добраться до земель эльфов и не сдохнуть там сразу от их рук.

Правда, Рози еще тихонько высказалась на тот счет, что если годика три — четыре подождать, то империя и сама развалится, потому что более бестолкового подхода к ее созданию представить невозможно, но одобрения у Фалька и, что примечательно, Магдалены, ее слова не нашли.

Я предпочел в этой ситуации промолчать. Надо дождаться остальных, а там поглядим.

В результате мы уже неделю сидим в развалинах, ждем наших друзей, и поневоле в голову начинают забираться мысли вроде: «А не зря ли мы приехали? Может, все? Может, пора обратно отправляться?»

Их, конечно, гонишь прочь, но они, сволочи, возвращаются. Более того — на язык просятся. И вот тогда лучше начать ругаться по поводу прожорливости Карла, чем невольно выдать остальным что-нибудь подобное. Потому что они думают о том же самом.