Андрей Васильев - Солнце и пламя

Тут так и получилось. Ну, почти получилось, поскольку увернуться от сверкнувшего подобно молнии клинка мне удалось, он воткнулся в землю, лишь слегка оцарапав мне щеку, а второй удар этот удалец нанести не успел: кто-то походя снес ему голову, и тело моего потенциального убийцы повалилось на меня же, залив при этом кровью, хлещущей из разрубленной шеи.

Как я из-под него выбрался, как дальше брел по полю боя, ожидая удара с любой стороны, — рассказ крайне неприятный, как, впрочем, и любое честное повествование о том, что такое война. Нет в ней никакой красоты, уж поверьте. И не стоит доверять полководцам, говорящим о том, что война — это искусство. Для них, находящихся далеко от крови, смрада и смерти — да, искусство. Игры разума, стратегия и тактика. Но им не надо умирать, эту честь они предоставляют другим.

В какой-то момент светлый день стал подобием ночи. Дым становился все гуще и удушливей, мы все топтались на золе, в которую превратилась высокая трава, еще утром колыхавшаяся под ветром. Дождей давно не было, она высохла и, конечно же, вспыхнула, как спичка, от первой же искры.

Темноты добавляли и черные тучи, что как привязанные встали над равниной. Молнии из них не обрушивались, и страхолюдного вида воронки тоже не наблюдалось, но мне было предельно ясно, что это порождение магии, причем очень и очень мощной, на которую способен далеко не каждый чародей.

Двигаться становилось все труднее: мало того что следовало вертеть головой во все стороны, ожидая нападения и пытаясь высмотреть своих друзей, так еще и мои ноги постоянно цеплялись за тела павших воинов, причем некоторые из них были еще живы. Один такой даже попробовал из последних сил ударить меня кинжалом. Хорошо хоть я заметил это движение и добил упрямца, а то обзавелся бы дыркой в правой ноге, что здорово осложнило бы мне жизнь.

Единственное, что радовало, — на этот раз не надо гадать, союзника или противника я убиваю. Здесь все чужие.

Собственно, именно эта мысль и оказалась последней перед тем, как рядом что-то очень громко грохнуло, а после пришло осознание того, что я поднялся в воздух, как птица. Ощущение, признаться, так себе, уж не знаю, чего это некоторые люди всю жизнь мечтают о подобном. И самое неприятное, что за взлетом всегда следует падение, выражающееся в том, что ты со всего маха шмякаешься обратно на землю. У птиц есть крылья, у людей — нет, иного результата ждать не следует.

Само собой, что в моем случае так и вышло, причем я врезался в черную от гари твердь очень и очень сильно, настолько, что у меня не только чуть кишки через рот не выплеснулись, но и дух вылетел. В смысле — сознание я потерял. Только что навстречу мне летела земля — и сразу мрак перед глазами.

Первым ко мне вернулся слух, и это было не очень хорошо. Нет, шум битвы — это много звуков, и не самых приятных. Но когда совсем рядом с тобой десятки голосов завывают в ужасе и молят о спасении — это даже для сражения не слишком обычно. Добавим сюда вонь горелой плоти, треск огня и смутно знакомый хохот, и можно делать кое-какие выводы. А именно — похоже, я нашел тех, кого искал. По крайней мере, того, кто расскажет, где найти остальных.

— Ты сумасшедший! — завопил пронзительный голос. — Тебя не просто надо убить, тебя… Остановите его!

Я приподнял голову и судорожно дернулся — именно в этот момент совсем рядом на землю упал обугленный дымящийся труп, а его голова оказалась аккурат напротив меня. Смотреть в черные пустые глазницы и любоваться раззявленным в немом крике ртом того, кто минуту назад еще дышал, думал, на что-то надеялся, а сейчас представляет собой черный от копоти костяк, — так себе удовольствие даже для того, кто и сам сжигал людей живьем.

Люций дель Корд в это время творил что-то невозможное, не укладывающееся в обычную логику. Он один атаковал сразу пятерых магов Светлого братства! Не отбивался от них, не пытался уйти от заведомо проигрышного боя, как непременно поступил бы я, а, повторюсь, напротив — навязывал им бой!

Отдельно стоит заметить — как и в прошлых сражениях, простые солдаты место, где сошлись в поединке маги, огибали, звон мечей теперь звучал в стороне. Снова произошло деление на людей и магов, каждый убивал и умирал в той битве, которая ему ближе.

Люций небрежным жестом перенаправил натравленную на него стайку «Зубастых звезд» куда-то в гущу боя, погасил «Огненный смерч» столбом воды, а после сам спустил «Пса мрака» на одного из магов братства, причем тот упустил момент, когда его можно было развоплотить. Или, как это называл Ворон, — «укротить». Особо умелые маги вообще могут этого пса на того, кто его вызвал из небытия, обратно натравить. Но если момент упущен — все. Эту тварь теперь ничем не остановишь, остается только от него защищаться и ждать, когда он сам исчезнет. Враг «Пес мрака» страшный, но срок его пребывания на нашем пласте реальности крайне недолог. Ставь «Щиты света», «Доспех прозрачности» на себя наложи, главное — не жди, пока он тебе в глотку вцепится.

Этот маг, похоже, ничегошеньки из этого не знал или просто не очень часто с кем-либо дрался. «Пес мрака» — заклинание не самое распространенное, но и редким его не назовешь, любой из нас сразу бы защиту возводить начал. Но не тут-то было. Этот чудак стоял и смотрел, как черная тварь, ощерив зубастую пасть, прыгает на него. И ничего не делал! Вообще ничего!

Само собой, через несколько секунд он уже хлюпал кровью, что-то бессвязно мыча, а антрацитово-черная бестия рвала его горло.

Второго противника Люций скормил болотной твари, использовав одно из запретных заклинаний высшего порядка. Даже маги прошлого нечасто открывали порталы в иные пласты реальности, дель Корда же подобные мелочи давно не волновали.

А третьего его врага, который как раз собрался попотчевать прислужника Белой Ведьмы чем-то вроде «Песчаной вьюги», убил я, решив, что в данный момент мне выгодней выступить на стороне своих былых союзников. Уж кто-кто, а Люций-то точно знает, где его хозяйка.

«Знак крови» прожег дыру в белом балахоне ровно там, где у людей бьется сердце, маг братства начал оседать на землю, попробовав, впрочем, развернуться и посмотреть на того, кто ударил его в спину.

— Ага! — радостно крикнул дель Корд, и в тот же миг «Призрачная коса» снесла с плеч голову еще одного прислужника архимага. — Семь!

Подсчет убитых магов ведет. Есть у него такая привычка, по прошлым стычкам помню.

— Шесть, — поправил его я, поднимаясь на ноги. — Один мой. Мое почтение, мессир Люций.

Здорово меня все же приложило — кабы не шпага, на которую я опирался, то мог бы и упасть. Хорошо, что я ее так и не выпустил из рук. Голова кружилась, ноги дрожали, земля так и норовила из-под них уйти.