Алексей Калинин - Ведарь

Берендей обернулся ко мне, огромная махина, состоящая из мышц, клыков и когтей, нависла коричневой скалой. Тяжелое дыхание вздымало пластины груди, местами краснела не успевшая запечься кровь, в глазах огонь и ярость боя. Я невольно отступил от смертоносной глыбы, берендей ощерился окровавленными клыками.

Или улыбка, или угроза?

Из треска кустов вылетело обмякшее тело перевертня, берендей легко поймал на лету и с силой приложил об асфальт. Трещина пробежала до другого края дороги. Бессильно разметались мохнатые конечности, больше похожие на кряжистые корни дуба. Следом выпрыгнул ещё один берендей и, футбольным пинком когтистой лапы, отправил наполовину оторванную голову перевертня в высокий ивняк.

Когда он победно воздел в небо лапы, я сразу понял, кто из них Вячеслав, а кто Михаил Иванович. Быстро столкнули в канавы мертвых перевертней, даже присыпали землей — словно собаки шваркнули лапами на подмоченный песок.

Перекидывание обратно заняло чуть больше времени. Не смущаясь возможных машин, обнаженные берендеи копались в рюкзаках. На свет показались тельняшки, «пиксельки», кроссовки, «боксеры». Из пакетов вытащили пропитанные чем-то полотенца, влажная ткань смывала кровь, рваные раны затягивались на глазах.

— Что так долго? Целовались в кустиках? — Михаил Иванович натянул на грудь полосатую фуфайку.

— Михал Иваныч, как вам не стыдно такие вещи говорить?! Не было у нас ничего — я просто запнулся за корягу. Вы же знаете, что они не в моем вкусе! — взвыл Вячеслав надевая штаны.

По дороге валялись мелкие лоскутки ткани, с ними легко заигрывал ветерок. Кляксы на дороге и капли на подорожнике указывали на недавнее побоище.

— Ребята, а у нас тут неприятность, — проговорил я, показывая на простреленный бензобак мотоцикла.

Шальная пуля не задела берендеев, но всё-таки попала в «медведя». Как кровь из пробитого сердца сочились последние капли бензина.

— Дальше поедем на машине! — Иваныч поднял с земли брошенную фуражку и, слегка отряхнув, водрузил на кудрявую голову.

— Как на машине, а мотоцикл? — Вячеслав застыл с открытым ртом, не завязав последний кроссовок.

— Нужно чем-то пожертвовать — или нами, или мотоциклом. Ничего с ним не будет! Живо в машину, и фуражку тоже накинь! — Иваныч мотнул головой Вячеславу, и потом повернулся ко мне, — А тебе особое приглашение нужно? Хватай рюкзаки и на заднее сиденье! Пулей!

Я не заставил себя долго упрашивать, залез следом за похудевшими рюкзаками в душное нутро машины. Вячеслав погладил по баку мотоцикл, и со злостью швырнул шлем в кусты. Слегка выпустив пар, поднял с земли фуражку и накинул на голову.

В заурчавшей машине обнаружились сигнальные жакеты, которые дополнили маскировочный наряд. Если сильно не приглядываться, то вполне сойдем за экипаж ДПС. Штрафов конечно не наберем, но будем менее заметны для окружающих. Всегда замечал, как люди отводят глаза, когда милицейская машина проезжает мимо.

Иваныч вывернул руль, и машина обогнула мотоцикл. Вячеслав горько вздохнул и не отрывал взгляда от бокового зеркала, пока мы не нырнули за очередной поворот.

— Не вздыхай, ничего с ним не случится! Такой приметный не пропадет из виду, — Иваныч коротко взглянул на пригорюнившегося Вячеслава.

— Да не пропадет целиком, а частями замучаешься собирать потом по местным доброхотам! И не трави душу, Иваныч, Федя потом это сам сделает, когда узнает, что бросили мотоцикл на растерзание! — Вячеслав вздохнул, — Самого бы Федю увидеть, а мотоцикл и новый можно собрать. По старым чертежам.

— Но вот почему ты пропыхтел дольше ведаря? У него одна иголка, а он мало того, что своего успел завалить, так ещё и мне помог! Даже стыдно за то, как вас учу! — кудрявая голова укоризненно качнулась.

Машина сбросила скорость перед въездом в Палех и сошла с главной дороги на объездную.

— Так он заточен на это, а мы-то что? Только физухой и занимаемся. Но неплохо, если Федор сумел задержать свору! Аккуратнее на ямах, Михаил Иванович, не дрова везешь! — в очередной раз, стукнувшись макушкой о потолок, ругнулся Вячеслав.

— А вы-то что? Да вот решил вас по возвращении до его уровня подтягивать, это значит вдвое больше тренировок ежедневно! Стыдоба да и только, молодой берендей проигрывает в скорости неоперившемуся ведарю! — резкий поворот руля и в бок впивается ремень.

— Эх, жаль, что я тебе тогда не навез все-таки! Сейчас бы не было никаких проблем! — ко мне повернулось красное лицо Вячеслава.

Похоже, слова Иваныча задели его за живое. Машина поднимала тучи пыли, народу попадалось мало, в основном пожилые люди и дошколята. Одноэтажные домики с палисадниками проплывали мимо, посматривая грустными глазницами окон. Утопающие в белых цветах яблонь и слив, верхушки домов обращали к небу шиферные крыши.

На панели машины пробурчала рация.

— Седьмой, где вы? Седьмой, ответь!

Мы переглянулись между собой, позывной не прекращался.

— Ну, ответь, весельчак! — прогудел Иваныч, выезжая на главную дорогу в конце поселка.

Черная коробочка рации скрылась в ручище Вячеслава, откашлявшись в сторону, он нажал на кнопочку вызова.

— Седьмой на связи! Прием! — прогундосил, стараясь подражать голосу водителя-перевертня.

— Седьмой, почему не выходили на связь? Прием!

— Выходил прикурить, ребята на улице стоят! Прием! — Вячеслав продолжал играть свою роль.

— Седьмой, вы на позиции? Прием!

— Так точно! Прием!

— Повнимательнее, седьмой, они должны быть где-то рядом! Отбой! — Ещё раз пискнув, рация замолкла, Вячеслав облегченно выдохнул. Укрепив рацию в подставке, он слегка зацепил бардачок. Из черного зева выскользнули бумаги, карточки удостоверений, грохнул по полу пистолет.

— Ого, да это же мы, Михал Иваныч! — Вячеслав показал фотороботы Иванычу и протянул назад.

— Лихо за нас взялись, я думал, время ещё есть! — Иваныч мельком кинул взгляд на бумагу.

Пять картинок: тетка, я и берендеи. На мой взгляд — нос можно и длиннее нарисовать, а не кнопочный, как на изображении. Но кто-то видел нас такими и передал сигнал на задержание. Кто-то очень знакомый.

Иваныч даже к рулю придвинулся, чтобы виднелась одна фуражка и глаза над баранкой.

Промелькнули мимо деревеньки, сквозь коридор зеленых деревьев приближалось Иваново.

Проскочили пять засад на дороге, умудрялись промчаться прежде, чем бойцы успевали рассмотреть кто в машине. Рация ещё несколько раз вызывала, но Вячеслав прекрасно справлялся с ролью милиционера. Час пролетел на одном дыхании, пронеслись мимо буйные леса и широкие поля.

По широкой дуге огибали Иваново, когда рявкнула рация.

— Седьмой, прием!