Алексей Калинин - Ведарь

— Кто бы говорил, сам-то мало накосячил? — резко оборвал подкалывающего Иваныч.

— Не виноватый я, она сама пришла, — буркнул Федор, виноватый взгляд шарил по опустевшему столу.

— Вы про соседку? Знаете, что она тоже оборотень? — перед глазами всплыл растущий клык.

— Вот же удивил, — Вячеслав сгреб в одну кучу фантики, — Вон у нас сидит Казанова берендеевского разлива. Сидит, глазенками блудливыми по столу шарит. Куда конфету потащил, а ну брось! Я не считаю, что уже пятую ешь, но одно место к табурету прилипнет!

— И ты, Брут? — страдальческим голосом воскликнул Федор, — Сколько же можно? Сама попросила укусить, откуда я знал, что всего лишь за мочку уха.

— Куснул по пьяни, теперь вот воспитываем нового члена семьи. Девчонка держится хорошо, и нам по дому помогает. Хорошо ещё что сирота, а то пришлось бы переезжать, — Иваныч поставил пустой стакан на стол, попробовал перевести тему. — А ты действительно дурак, что порвал защиту. ещё и Марию подставил под удар.

— Ты знаешь, что я должен сделать с тобой за это? — я пристально посмотрел на Федора.

Мужчины за столом напряглись. Федор выдержал взгляд, хотя несколько раз порывался отвести. По кодексу охотника взамен новоявленного оборотня уничтожается другой член клана. Молчаливая обстановка накалялась, наконец Федор сморгнул.

— Знаю, но я женюсь на ней! Не боюсь смерти — боюсь одиночества. Рано или поздно мы покинем Иваныча, и куда я потом? А тут рядом с Иванычем, и девчонка она хорошая. Вот и решай, — пробормотал Федор.

— Мария знает о его подруге. Но она должна нам услугу. Надеюсь, она рассказала, чем хороши отношения оборотней с ведарями? — Иваныч прожег меня тяжелым взглядом, потом обернулся на берулек. — Ребята, уберите тут всё!

Парни шустро убрали со стола, Михаил Иванович сел напротив меня. Глаза под кустистыми бровями буравили насквозь, я поежился, но не отвел взгляд. Ребята опустились по другим сторонам стола. ещё бы карты, то можно в покер партеечку сыграть.

Я собрался на случай непредвиденного удара.

— Мы должны выдвигаться. Пункты вам известны, — Иваныч быстро глянул по сторонам, ребята согласно кивнули, — Ты едешь с нами, ничего не спрашиваешь, больше слушаешь и смотришь. Все понял?

— А куда, зачем и почему? — без особой надежды на ответ.

— Значит — не понял, повторю ещё раз: не спрашиваешь, слушаешь и смотришь! Они близко! Собираемся! — резко скомандовал Иваныч.

— Я не забуду о твоих словах, Федор! — произнес я, чтобы не потерять лицо.

Федор коротко кивнул. Обычно насмешливый рот не дернулся ни на миллиметр — сама серьезность.

— И я не забуду о своих словах. Даже отчасти рад, что укусил её, все же один не останусь, — пару раз дернулись желваки на худощавом лице. — Помогите сдвинуть стол.

По полу прогрохотали ножки, большим листом откинулась вязаная дорожка, обнажился знакомый зев подполья. В непроглядную темноту солдатиком порхнул самый худенький из собравшихся, то есть Федор. Стеклянный звон, легкое чертыхание и на пол вылетели три набитых под завязку рюкзака. Цвета хаки, с черными завязками, рюкзаки походили на трех отожравшихся жаб. Следом за ними легко выскочил Федор, отряхивая ладони от пыли.

— А ты чего стоишь? Выводи тарахтелку! — Иваныч резко бросил Вячеславу приказание, словно брошенный камень громыхнул по железной крыше.

Вячеслав опрометью кинулся вон из комнаты, в сенях послышались резкие удары, писк и дребезжание проволочных сеток. Иваныч сдвинул занавеску. Показались подрагивающие клетушки и застывший возле них Вячеслав. Он неуверенно оглянулся на нас, кивнул на кроликов. Обезумевшие создания метались по шуршащей соломе, кидались на проволочное ограждение. Пушистые игрушки превратились в агрессивных зверей, кровь капельками выступала на испуганных мордочках, в бусинках глаз метался огонь кромешного ужаса.

— Чего это они? — Вячеслав почесал коротко стриженую голову.

— Не стой на месте, а то повторим их участь! Выводи живо! Федор, документы, деньги! Александр, помоги Вячеславу! — скомандовал Иваныч, даже кролики притихли на миг от зычного голоса.

Я поспешил вслед за Вячеславом на улицу, кролики продолжили паниковать, один серый пушистик вырвался и прошмыгнул под ногами. Промчался стрелой до калитки и, помогая изо всех сил лапами, просочился под тяжелыми досками. Вячеслав покосился ему в след и потянул вертушку на двери в сарай.

— И часто у них такое? — я прошел следом в деревянную тень.

— Первый раз подобную истерику вижу, даже при «вертушках» такого психа не случалось. Что-то странное идет за тобой, — Вячеслав прошел сарай насквозь и сдвинул брус с массивных ворот.

Знакомый сарай. Полгода назад здесь урчала разбитая вдребезги «восьмерка». Мощный столб, втрое мощнее против сломанного, подпирал обновленный настил крыши. Вячеслав хмыкнул, глядя на мое лицо.

— Чего косишься? Такое бревно и танк выдержит, помоги прицепить люльку! — Вячеслав кивнул на второе отделение сарая.

В центре возвышался достопамятный «медведь», не утративший своей мощи и боевого задора. Пылинки, золотясь в бьющих из щелей шпагах солнца, легонько облетали в вечном броуновском движении.

Из-под дерюги вылезла остроносая коляска на двух человек, похожая на каноэ с двумя колесами. Два места, где взрослые люди усядутся только в позе эмбриона, когда колени затыкают уши. Первый раз такую вижу, раньше катался в одноместной люльке, и то на мешках с картошкой.

Помог Вячеславу выкатить и прикрепить чудо инженерной мысли, собранное из двух «уральских» люлек. Сразу видно, что «каноэ» редко пользовались — коврики внутри не стерты, поручни как новенькие.

— Снимай веревку, сейчас кататься поедем! — Вячеслав резким рывком завел мотоцикл.

Пока я развязывал узел, мягким мехом прошелестело по ноге, ещё один вырвавшийся кроль забился под калитку. Оставив клочки шерсти на ребристых досках, кролик со всех ног припустил по улице, только уши сверкнули вдалеке. Я проводил взглядом животное и наткнулся на смотрящие в упор глаза. Девушка вцепилась в толстую балку забора, упругая грудь взволнованно вздымалась под тонким сарафаном.

— Зачем ты пришел? Уезжай сейчас же! — звонко крикнула девушка.

Забор дрожал под напором, доски трещали, казалось, ещё немного и тонкая стенка рухнет плашмя. Сдерживающая веревка трепетала на ветру, я замер с жесткими концами в руках. Столько жаркой ненависти под нахмуренными бровями ещё нигде не встречал. Если бы в нежных руках дрожал автомат, то я давно был бы прошит насквозь. А пока глаза заменяли пули — лишь толстая кожа спасала от дыр.

— Сейчас уеду, не надо так нервничать. Успокойтесь, пожалуйста! — я постарался улыбнуться в ответ как можно более успокаивающе.