Руслан Михайлов - Низший-10 [СИ]

– М-да…

– А ты как думал? – усмехнулся – Вспомни сам, Баск! Тут всё и вся в дерьме! Даже добросы – потому что нихрена не делают, оправдывая себя тем, что раз они рождены рядовыми прибрежными гражданами, жить надо тихо и незаметно. Плесень! Аммнушиты – насиловали и убивали собственных детей, считая при этом, что творят правое дело! Терпимые – молча принимали еще окровавленную одежду, орудия труда, мешки с ворованной мукой и семенами! Да еще и благодарили гребаных Непримиримых за такую доброту. Я могу перечислять долго! В этом мире каждая община замазана в дерьме по самую маковку!

– Даже мы? Мы ведь гоблины… помнишь?

– Наш сквад? Гоблины! – кивнул я – Есть лишь одна причина, почему мы еще относительно чистенькие – нам тупо некогда пачкаться в дерьме! Я не даю отряду такой возможности. Но позволь я скваду застояться, дай я им отдых в пару недель – и начнется! Пара бойцов отправится выпить в ближайшую деревушку и там по пьяни изнасилуют какую-нибудь селянку. А потом будут ждать, что придет командир и отмажет их перед крестьянами. Ведь мы отряд! Мы едины! И обычные командиры так и делают – приходят, извиняются, откупаются, обещают максимально строго наказать провинившихся бойцов. И мажут, мажут свои хари дерьмом! Еще через неделю перебравший наркоты боец словит галлюцинаций и пристрелит ни в чем неповинного гоблина – и снова будет ждать, что кто-то из его отряда, из его ПЛЕМЕНИ, придет и защитит его, не даст отправиться на эшафот. Мы гоблины, Баск. Мы гоблины! Я полностью уверен, что стоит мне сейчас вернуться на базу – и я разом найду десяток причин, по которым многих бойцов надо либо жестко наказать, либо пристрелить нахрен. А вместе с ними поставить к стенке и Джоранн – раз допустила такое дерьмо. Я уверен, что если я сейчас исчезну на неделю, а потом появлюсь, то сходу наткнусь на воющих Терпимых, жалующихся на моих бойцов. Я прямо сейчас могу предсказать кто из наших одним из первых пойдет в разнос и чем это дерьмо закончится!

– Рэк? Этот быстро устроит попойку… тут можно и не гадать.

– Да даже ты – слабое звено! – рыкнул я – Ты слишком задумчивый! Ты предпочтешь сесть где-нибудь в темном уголку и затихнуть, обдумывая судьбы мира и общин! Затем начнешь плакаться сам себе на свою неудавшуюся личную жизнь. И пока ты думаешь, жалуешься и медитируешь – в казарме начнет происходить брожение, что быстро приведет к проблемам. Вот почему ты не десятник, Баск – ты слишком уж отстраненный от остальных. А любой командир должен уметь две вещи – держать четко выдержанную дистанцию от рядового состава и при этом не вылезать из этого густого и вонючего солдатского бульона!

– А Рэк умеет?

– Рэк умеет. Он с рядовыми гоблинами часами может о жизни балакать, хлебая кашу из одного котла или начищая снаряжение. Но стоит хотя бы одному проявить запанибратство – и гоблин тут же получает в харю с ноги. Главное – Рэк всегда со своими. Он знает, чем они дышат, что они жрут и пьют, чем они срут. Он знает слабые и сильные места каждого своего бойца. А бойцы, в свою очередь, постоянно донимая Рэка, держат его в тонусе, не позволяя сорваться и резко уйти в запой или начать беспричинную драку – чтобы не лишиться наработанного авторитета. Повторю тебе, зомби – у каждого из нас свои слабые и сильные места. Каппа тоже десятник. Но со своим десятком ведет себя не так, как Рэк. Дистанция Каппы предельно далекая – он офицер и подчеркивает это. Но его бойцы за своего такого ледяного командира любому жопу порвут! Почему?

– Не знаю…

– Раз ты снова обрел ясность… и захотел воевать дальше… хочешь стать и десятником?

– Ну…

– Значит, хочешь – кивнул я – Иначе был бы четкий отрицательный ответ.

– Возможно…

– Я дам тебе пятерых. Как только они придут в себя – начнете притираться друг к другу. Заодно проведете пару бесед, а может и разминочных тренировок.

– Принято, командир. Я не подведу.

– Хорошо…

– Командир… Оди…

– Ну?

– Не слишком ли рано для тренировок? Мы только что из бойни. Надо бы хотя чуток отдохнуть.

– Бойцы – это мясо, Баск. Что надо делать с мясом, чтобы оно не стухло?

– Ответ прост – держать на холоде. Еще лучше – на морозе.

– Ответ, похоже, нихера не прост. Неверно! Правильный ответ – мясо надо жарить и жрать, жарить и жрать! Оставишь на морозе – кусок мяса замерзнет, это считай боец без навыков, без мотивации. Оставишь мясо лежать в тепле – оно стухнет! Итог еще хуже – вялое вонючее дерьмо, что не хочет ничего делать. Нет, Баск. Хочешь умелых и послушных бойцов – херачь их тренировками, стрельбами, авральными побудками. Делай так, чтобы несколько часов отдыха они принимали как великий дар. Чтобы лучшим занятием они считали сон! И вот тогда, эти прожаренные тобой жесткие куски мяса смогут сделать что угодно – главное направь на нужную цель! И они оценят твою жесткость – потому что ты учишь их выживать! Благодаря тебе, благодаря твоей жестокости, твоей четко отмеренной беспощадности к ним, они получат шанс пройти любой бой и выйти из него живыми! А тупой жалостью ты… убиваешь их, Баск. Ты понял меня?

– Я понял, командир.

– И не обязательно заставлять их отжиматься и нырять харями в грязь. Это глупо. Но сейчас самое время найти тех, кто уже проснулся, кто уже морально киснет, переживает. Вот сейчас самое время найти таких, сесть рядом, выпить горячего кофе и детально обсудить минувший бой. Кто среагировал на отлично, кто мог перезарядиться чуть побыстрее, кому не стоило лезть в ту воронку… Грамотный офицер будет больше слушать – давая бойцу выговориться, выплеснуть все скопившееся в душе дерьмо. А уже потом, на основе полученных сведений, провести с личным составом тренировку – а она может быть любой. Сборка-разборка оружия на скорость – не покидая теплой палатки – тоже тренировка, причем она вернет мысли в нужное русло. А если позволишь мясу валяться в палатках и слезно жалеть себя – мясо стухнет! Главное – зажечь под сковородой потухший огонь и снова начать жарку!

– Я понял…

– Ну-ну – проворчал я уже не знаю в какой раз и медленно пошел дальше, неуверенно ставя израненные ноги на скользкую землю – Слезливая бабская жалость прикончит тебя однажды, Баск. Именно такие как ты погибают, когда пытаются помочь раненому врагу и получают пулю в глаз.

– Учту… помочь спуститься, командир?

– Пошел нахер.

– Есть!

Успешно преодолев оставшиеся метры, я откинул одно из полотнищ и оказался под залитым светом и теплом тентом. Рядом с костерком стол из перевернутых ящиков. Из них же сооружено несколько лавок, расположившихся вокруг огня. На вонзенных в землю палках насажены промытые сохнущие кирасы и шлемы, в сторонке выстроены частично разобранные винтовки. С веревок свисают постиранные личные вещи. Опираясь спиной о ящик, Рокс, прикрыв вытянутые ноги одеялом, на чистой ветоши перебирает патроны, придирчиво оглядывая каждый и отправляя в тот или иной ящик. На соседней лавке приткнулся свернувшийся плотным клубком драконид, безмятежно посапывая. У ног Рокса сидел зверолюд Стив, натирая патроны сухой тряпкой и неспешно снаряжая магазины. С другой стороны костра еще две лавки – заняты дрыхнущими стариками Терпимыми. Перебрали алкоголя и провалили дипломатическую миссию? Похоже, что так. Хотя это может быть и такого рода сонливостью, что наваливается, когда…