Андрей Белянин - Кицунэ [litres]

– Что мы вообще ищем-то? – попытался уточнить я, пока меня за руку волокли по всем кустам, протискивали между стволами, спотыкали о камни и царапали о ветки.

Мы блуждали минут десять, если не больше, пока вдруг я не поскользнулся на мокрой от росы траве и не шмякнулся на спину. Мияко, не удержав равновесия, приземлилась на меня сверху, лицом к лицу, так что расстояние между нашими губами можно было заполнить одним воробьиным пёрышком…

– Ты в своём репертуаре, Альёша-сан, – сладко мурлыкнула она, – вот умеешь же поразить невинную девушку, настояв на своём.

– В смысле? – пискнул я.

– Ты нашёл идеальное место. Согласна. Но нам нужно соблюдать традиции.

В общем, как все уже поняли, меня никто ни о чём не спрашивал, поскольку моё личное мнение по всем этим вопросам ровным счётом никого не волновало. Хочу я жениться, не хочу? На ком, когда, зачем, при каких условиях или обстоятельствах? Свобода выбора? Не, не слышали.

Да чтоб у меня на балконе пандаван Асока Тано на шпильке повесилась!

Ну вот, как-то так… Выговорился, полегчало…

Мияко усадила меня на крайне вовремя подвернувшийся корень старой вишни, указала пальцем на шикарный вид Фудзиямы в обрамлении цветущих розовых веток и велела наслаждаться пейзажем.

– Мне вспомнились гравюры Хокусая, – протянул я, искренне восхищённый видом. Наверное, на японцев такие силуэты горы Фудзи вообще производили неизгладимое впечатление. – Смотри, насколько выверены краски, и, кажется, всё дышит.

– Ты говорил, что не пишешь стихов?

– Не пишу, естественно, – чуть удивлённо подтвердил я.

Значимо, с выражением, приподняв подбородок и опустив ресницы, процитировала кицунэ, деликатно присаживаясь рядом. Я вспомнил, что вроде бы читал нечто подобное у Пелевина, но кажется, там было несколько иначе. А и не важно, не сейчас, не в этот момент, верно…

– А теперь спроси: «Ты приготовишь мне обед?»

– Я пока не голоден.

– Как же мне хочется иногда придушить тебя, любимый… – искренне вздохнула Мияко, кладя голову мне на плечо, – тогда хотя бы обними меня.

– И что? – Я послушно обнял её.

– Всё! – Она счастливо захлопала в ладоши. – Я официально тебе призналась, а ты официально принял моё предложение.

– Э-э..?!

– Мы женимся-я!

Вот слово чести главы королевского дома Альдераана, не то чтобы я был против, но именно сейчас подобные брачные игры как-то не слишком радовали. Да и вообще, какого морского дьявола меня тут женят по принуждению, когда я и сам хочу?! Но не так. Не так тупо…

– Ты недоволен, Альёша-сан?

– Знаешь, да.

– Ты… не хочешь… не хочешь быть со мной? – побледнев, всхлипнула она.

– Я хочу, чтоб мы сами решали свою судьбу, ты и я! А не по принуждению какого-то там драного котодемона!

– Тогда как… я не понимаю… я уже готова… – Кицунэ практически разревелась, но я вовремя поймал её за плечи и прижал к груди.

– Мы всё сделаем сами.

– Как?

– Как захотим!

Его величество Нэкомата хочет свадьбу по японским традициям? Но я русский! И я требую, чтобы свадебный обряд проходил в наших национальных традициях. Не хотите? Отлично, будем смешивать в одном флаконе! И я не отвечаю за то, что получится-я…

Мияко, вечно не вовремя читающая мои мысли, мигом вытерла слёзы и сурово сдвинула бровки.

Кажется, ей нравится моя идея. И, судя по опасному сине-зелёному блеску в её глазах, маленькая отчаянная лиса будет бороться до конца, а если нам в самом деле угрожает опасность, она останется рядом, что бы ни случилось. Она не струсит и не уйдёт.

Кстати, раньше я замечал только то, что она очень красивая, сексуальная и у неё сногсшибательный бюст, а сейчас вдруг понял: эта девчонка просто лучшее, что вообще могло случиться со мной по жизни! И никакому оборзевшему коту я её не отдам…

– Я и сама за него не пойду, – тихо прошептала она.

– Трогательно до безумия, – равнодушно согласился Нэкомата, возникая из ниоткуда за нашими спинами. – Что ж, я только рад, что вы уже успели объясниться. Не буду врать, это недостойно благородного мужа, я отлично слышал ваш разговор. Алексей-сан, думаю, во многом ваши слова справедливы. Если происходит бракосочетание двух таких разных и противоречивых личностей, то вряд ли это можно назвать рядовым событием. Поэтому позвольте мне быть вашим накодо.

– Что-то вроде свата или посредника между женихом и невестой, – поморщилась кицунэ, – но если что, то я против.

– Вас никто не спрашивает, госпожа Мияко-сан.

– Я сейчас его пну!

Мне пришлось сгрести свою японскую невесту в охапку и переставить на пару шагов в сторону. Накодо так накодо. Что у нас там дальше по программе?

– О-о, много всего и всякого… – Нэкомата отвесил мне церемонный поклон. – С вашего позволения мне придётся ненадолго отлучиться, дабы оповестить всех заинтересованных лиц о предстоящей церемонии. Обещаю тщательно ознакомиться с брачными обрядами и традициями вашего народа. Есть какие-нибудь пожелания?

– Водка. Много водки, – решил непьющий я.

Демон-кот на секунду задумался, но кивнул:

– Даже в Японии слышали о такой неизменной традиции русских свадеб. Водки будет столько, что вы сможете наполнить ею бадью фурако! Это наши местные бани. Я распоряжусь, чтобы их доставили прямо сюда. Обряд совместного омовения перед свадьбой не принят у людей, но мы, нэко и кицунэ, смотрим на определённые вещи несколько шире…

Он подставил ладонь под падающий лепесток вишни, дунул на него и улетел на нём же, уносимый ветром своего же дыхания. Мы вновь остались одни. Не знаю, на сколько, потому что очередное появление Нэкоматы могло произойти вообще в любой момент. Видимо, его не учили стучаться и спрашивать разрешения войти. Сетовать на воспитание не имело смысла.

– Что он там говорил про какую-то ба… баню?! – Обернувшись к Мияко, я едва не прикусил язык, кицунэ спокойно раздевалась, аккуратно вешая одежду на ветви сакуры.

– По обычаям нашей страны жених и невеста совершают перед свадьбой ритуальное омовение. Разумеется, каждый у себя дома, но так принято у людей. Животные не видят смысла в пустом и непонятном для них чувстве стыда. В общем, раздевайся, сейчас подадут горячую воду.

Наверное, я существенно изменился в лице, потому что Мияко, на которой оставались лишь белый лифчик с розовыми кружевами и трусики в розовую же полоску, сняла белые носочки и, сдвинув бровки, возмущённо фыркнула.

«Глупый гайдзин, северный варвар, никакой культуры!» – отозвалось у меня в голове. Кажется, теперь и я иногда способен читать её мысли. А что, мне нравится, это даже справедливо…

Я опустил глаза и начал стягивать с плеч коричневый свитер. Потом моё внимание отвлёк тонкий девичий смех, как если бы хрусталики колотого льда падали на тонкое серебряное блюдо. За моей спиной стояли две совершенно юные девочки-японки, от силы лет двенадцать-тринадцать, с едва наливающейся грудью, почти голые, то есть лишь в небольших набедренных повязках, затянутых на бёдрах на манер «стрингов» у борцов сумо.