Пол Андерсон - Пол Андерсон (сборник)

Диор показал на остров, защищавший вход в бухту.

— Мы направляемся туда — сказал он — Но сначала пристанем в городе и попросим разрешения встретиться с Ариадной.

Рейд кивнул. Понятно: в святилище не пускают первого встречного. Весь облик острова был любовно создан руками человека, цветники соперничали в ярости с красно-желтой листвой деревьев. На вершине — группа зданий, двухэтажных, необыкновенно широких, сложенных из циклопических каменных глыб. Над побеленными стенами по обе стороны от входа тянулся фриз: изображения людей, быков, осьминогов, пингвинов, обезьян и химер. По краям здания возвышались столбы ярко-красного цвета. Эрисса говорила, что это священный символ. И еще один знакомый символ над входом: золотая двойная секира, лабрикс. И третий символ венчал крышу — пара огромных позолоченных бычьих рогов.

— Долго ли нам ждать? — спросил Рейд.

— Ждать-то не нам — отвечал Диор — Чуть она услышит, что мы от царевича Тезея…

Хитрый старик назвал не царя, а наследника.

— Они что, хорошо знакомы?

Диор сплюнул за борт.

— Встречались время от времени. Ведь царевич много странствовал. Конечно, виделся и с Ариадной. Она не так высокомерна с нами, ахейцами, как другие. Хоть она родилась в кноссе, в ней течет и каледонская кровь. Так что, думаю, примут нас скоро.

Прибытие корабля в такую неурочную пору привлекло в гавань толпу. По виду это были беззаботные гуляки: смуглолицые, с белоснежными зубами, они махали руками и выкрикивали приветствия. Никого в бедной одежде — благодаря постоянному притоку паломников Атлантида была богатым островом. Греки с явной завистью рассказывали Рейду, что и во всем царстве Миноса живут не хуже.

Конечно, по меркам эпохи Рейда даже здешние богачи жили довольно скромно. Но много ли радости в избытке вещей? Щедрое море, мягкий климат, красивая местность, войны нет и не предвидится — чего еще желать человек?

Когда критянин работал, он работал на совесть. Но его основные потребности легко удовлетворялись, а власти, получая доход от торговли и дань с подвластных царств, не давили своих граждан налогами. Каждый трудился на себя, и ровно столько, сколько ему хотелось. Поэтому у них было много времени для отдыха — плаванья, рыбалки, любви, развлечений. У Рейда создалось впечатление, что у критян в 1400 году до нашей эры было куда больше достатка и личной свободы, чем у американцев в 1970 году.

Комендант порта был похож на Гатона и одет как типичный критянин: белая юбка в обтяжку, перепоясанная бронзового цвета кушаком, башмаки и обмотки, лента на голове, украшения на шее, запястьях и лодыжках. В руке знак власти — посох, заканчивающийся двойной секирой, на головном уборе — павлиньи перья. Остальные критяне одевались похоже, но не так пышно. Непременной принадлежностью костюма был пояс — полотняный или бронзовый. Видно, главным признаком красоты здесь считалась тонкая талия. Брюшко встречалось только у стариков, да и то не у всех.

— Надо признать, дружище, что женщины на Крите хороши! — сказал Диор.

— Так? И всегда можно найти такую, которая утешит тебя за доброе слово и чашу вина. Дочкам своим я бы, понятно, не позволил разгуливать в таком виде, но для моряка это то что надо!

Большинство женщин носили длинные юбки. Это были обычные горожанки, они тащили покупки, белье, кувшины с водой или ребятишек. Но некоторые носили пышные кринолины со сборками и вышитые корсажи. Корсажи поддерживали, но ни в коем случае не скрывали грудь. Украшения из меди, олова, бронзы, серебра, золота, янтаря, пестрые маленькие сандалии. А такого разнообразия шляпок Рейду не приходилось видеть и на Елисейских полях. Когда ахейские моряки выкрикивали непристойные приветствия, некоторые из женщин хихикали и махали платками.

Диор и Рейд растолковали коменданту порта, что у них официальное поручение к Ариадне. Тот поклонился.

— Разумеется, господа — сказал он — Я тотчас же отправлю лодку с гонцом и вы, несомненно, будете приняты завтра утром — он с интересом глянул на Рейда — А покуда не окажете ли честь моему дому?

— С удовольствием — ответил Рейд. Диору, конечно, хотелось бы провести вечер весело, в приморской таверне, но и он вынужден был принять приглашение.

Улицы были без тротуаров, но широкие, довольно прямые и мощеные камнем. На рыночной площади из разноцветных камней были выложены изображения осьминогов и лилий, посередине бил фонтан, возле которого под присмотром женщин играли дети. Чистота улиц обеспечивалась сложной системой канализации и дренажа. Рабочая суета походила на афинскую, но в ней было больше порядка, легкости и веселья. Можно было видеть и то, что незнакомо ахейцам, отвергавшим критскую культуру: лавки с товарами из Британии, Эфиопии, Индии и Испании, наемных писцов, предлагающих свои услуги, архитектора, готового по заказу начертать на папирусе проект дома, школу, из которой выходили мальчики и девочки с восковыми табличками и стилосами в руках, причем не только из богатых семей, поющего слепого старца с лирой в руках…

Дом коменданта порта был большой, с двумя дворами. По стенам комнаты расписаны фресками с изображениями животных и растений в критском стиле, ярком и реалистичном. Полы затерты цементом и застланы циновками, обувь полагается снимать у входа. Мебель восхитила бы Памелу: деревянные сундуки, кровати и стулья, круглые столы с каменными столешницами, кувшины, светильники и жаровни причудливых форм, тонкой работы и приятной расцветки; в нише — терракотовая статуэтка Богини в облике Матери Реи. Перед обедом члены семьи совершили омовение и, встав на колени, попросили у Нее благословения.

После застолий у Эгея Рейд наслаждался искусно приготовленными дарами моря, овощами, белым хлебом, козьим сыром, медовыми лепешками на десерт и отменным вином. Шла обычная беседа, как во всяком цивилизованном обществе: хозяин интересовался вопросами астрономии и естествознания и не возражал, когда в разговор вмешивались жена или дети. Допьяна никто не напился, а в отведенных помещениях гостей не дожидались молодые рабыни. (Хотя рабство было распространено по всей Талассократии, по земле Атлантиды должны были ступать лишь свободные люди. Служили здесь обычно дети бедняков за кров и пищу, а девушки еще и за приданое).

С трудом уместившись на маловатой для него кровати, Рейд размышлял: почему вышло так, что кефту, охранявшие мир и законность, развивавшие выгодную для всех торговлю, такие дружелюбные, чистоплотные, талантливые и просвещенные, оставили по себе память лишь в образе чудовищного людоеда в страшных закоулках Лабиринта? Ничего удивительного, подумал он, ведь хроники пишутся и легенды слагаются победителями.