Эдгар Берроуз - Избранные произведения. II том

Стараясь не делать резких движений и не привлекать внимания типдара, Тарзан осторожно достал из ножен свой охотничий нож. Так же осторожно и медленно он переместил свою левую руку и схватился за ногу птеранодона чуть выше когтей. Ящер тем временем спускался все ниже к гнезду. Маленькие птеранодончики буквально заходились от крика, чувствуя скорую кормежку. Свисающие вниз ноги человека-обезьяны несколько раз чудом не попали в полные мелких острых зубов пасти этих исчадий ада. Дальше ждать было нельзя. Тщательно примерившись, Тарзан нанес удар снизу вверх в подбрюшину типдару, распоров ему живот до самой грудины. Это был продуманный и выверенный выпад, ведь от результата этого единственного удара зависела жизнь человека-обезьяны. Огромный птеранодон испустил пронзительный вопль, еще в воздухе по массивному телу прошла судорога, и он тяжело рухнул прямо на свое же гнездо, успев, к счастью, непроизвольно разжать когти.

Удача сопутствовала Тарзану. Детенышей оказалось всего трое, и они пока были совсем молодыми, хотя на остроте зубов и когтей это почти не сказывалось. Несколько точных ударов ножом сделали свое дело, и Тарзан выполз из гнезда, отделавшись всего несколькими царапинами.

Первым делом Тарзан спихнул вниз мертвое тело типдара, занимавшее большую часть площадки. Он проводил его взглядом, пока тяжелая туша не грохнулась о камни тремя сотнями футов ниже. Теперь при-шла пора подумать о собственной судьбе. Особых надежд он не питал, так как вид сверху на утес еще раньше убедил его, что спуститься здесь будет практически невозможно. Но делать все равно что-то надо было, не сидеть же ему на этом утесе остаток жизни. Он улегся на живот, свесился вниз и тщательно осмотрел отвесные стены по всему периметру. Проделав эту операцию несколько раз, Тарзан почувствовал, что закрепил в памяти каждый выступ, каждую трещину и неровность, которые могут служить опорой для рук и ног в предстоящем спуске. Каждый раз он возвращался на одну и ту же точку на краю площадки. В этом месте спуск сулил наибольшие шансы на успех.

Он снял с плеча свернутую в моток веревку, взялся за оба конца и сбросил веревку в пропасть, отметив мысленно ту точку на скале, до которой она достала. Двадцать пять футов! Какой жалкий отрезок по сравнению с тремястами, отделявшими его от подножия. Он выпустил конец веревки и отметил на стене вторую точку. Что ж, он мог рассчитывать по крайней мере на пятьдесят футов и еще на двадцать пять, а уж дальше все зависело от везения, потому что разглядеть с такого расстояния все детали было невозможно. Снова втащив веревку наверх, Тарзан набросил ее на торчащий гранитный выступ, крепко схватил оба конца в руку и начал осторожно сползать по стене. Футах в двадцати под ним располагался выступ, на который можно было встать, а чуть выше — трещина, за которую можно было зацепиться рукой. Прямо перед его глазами торчал еще один выступ, напоминающий по форме опору моста. Насколько он мог судить, такие образования шли по всей стене сверху донизу, и именно на них строился весь план человека-обезьяны.

Он тихонько потянул веревку за один конец. Тот выступ, на котором он стоял, позволял опираться на него только носками. Поэтому Тарзан не осмеливался делать резких движений и тянул на себя веревку не больше, чем по нескольку дюймов зараз. Вытянув ее целиком, он затаил дыхание; при падении даже такой небольшой вес мог нарушить его равновесие. Веревка свалилась ему на голову и на плечи, и снова начался медленный процесс закрепления веревки на новой опоре. Ему приходилось действовать одной рукой, перебирая веревку пальцами дюйм за дюймом, пока он не добрался до ее середины. Только тогда Тарзан сумел перекинуть ее через выступ и начать головокружительный спуск на следующие двадцать пять футов.

Эта вторая стадия оказалась самой трудной, так как веревка каждую секунду грозила соскользнуть с опоры. Только укрепившись на очередном карнизе, человек-обезьяна смог вздохнуть с облегчением. Дальше спуск пошел легче. Поверхность скалы ближе к основанию стала грубее и изобиловала мелкими трещинами, которые трудно было разглядеть с вершины даже орлиному взору Владыки Джунглей. В сравнении с первыми пятьюдесятью футами последующий спуск представлял собой детскую игру, и очень скоро Тарзан снова ощутил под ногами привычную почву. Теперь можно ныло заняться полученными ранами.

Ноги его были покрыты царапинами и укусами детенышей типдара, но все они не шли ни в какое сравнение со страшными ранами на спине и плечах, нанесенными когтями взрослой рептилии. На ощупь он определил, что раны очень глубокие, и вся спина его покрыта засохшей кровью.

Болели раны и болели перенапряженные мышцы, но в целом человек-обезьяна чувствовал себя неплохо. Единственное, что всерьез его беспокоило — опасность заражения крови, хотя и к ней он относился спокойно, с раннего детства привыкнув стоически переносить раны, нанесенные хищниками.

Короткая разведка убедила Тарзана, что он не сможет преодолеть горный хребет, через который он был перенесен на крыльях типдара, и вернуться к своим товарищам. Да и надежд у него практически не было, что те люди, которых обещал показать ему Тар-гаш, имели какое-то отношение к экспедиции или дирижаблю «0-220». Не было поэтому смысла искать бывших спутников среди этого нагромождения скал, перевалов, горных хребтов, ущелий и бездонных пропастей. Для начала Тарзан решил спуститься на равнину, где тропические леса и зеленые луга привлекали его куда в большей степени, чем голые бесплодные горные склоны. Для достижения намеченного он решил следовать по линии наименьшего сопротивления и двигаться только вниз, каждый раз выбирая самый простой и легкий путь.

Далеко внизу призывно темнела стена леса. Туда он и направился. Чем ниже он спускался, тем легче было идти. В нескольких местах ему, правда, пришлось прибегнуть к помощи веревки, чтобы перебраться с одного уровня на другой, но вскоре ущелья и обрывы сменились пологими склонами с плодородной почвой и достаточно обильной растительностью. Сначала это были травы и кустарники, потом искривленные карликовые деревья, а затем и настоящий лес. Едва оказавшись в тени деревьев, человек-обезьяна обнаружил тропу. Это уже было что-то новое. Тарзан решил проверить, куда она ведет. Тропа долгое время петляла по лесу, а затем вывела его на широкий карниз, опоясывающий высокую скалу. С одной стороны карниз обрывался в пропасть. Тарзан не мог видеть далеко перед собой из-за утесов и камней, то и дело заслоняющих тропу, и поэтому удвоил осторожность. Через некоторое время человек-обезьяна вдруг почувствовал, что впереди на тропе есть кто-то еще.