Эдгар Берроуз - Избранные произведения. II том

Наконец я осознал, что нас с У-Валом только двое, значит, это он связал мне руки за спиной. Но зачем?

— У-Вал, — спросил я, — что все это значит?

— Это значит, что ты плывешь со мной на Руву, — ответил он.

— Но я не хочу на Руву.

— Поэтому я и связал тебе руки. Теперь тебе придется плыть со мной. Ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Но зачем я тебе нужен?

Перед тем как ответить, У-Вал немного подумал, а потом сказал:

— Нет причин, почему бы тебе этого не знать, ведь теперь ты не можешь сопротивляться. Я беру тебя на Руву как своего раба.

— Там, откуда я родом, — сказал я, — тебя назвали бы крысой.

— А что такое крыса? — спросил он.

Я использовал английское слово, которое он конечно же не понял.

— Ты почти крыса. У крысы есть хоть какие-то положительные качества, а у тебя нет. Ты принял мою дружбу. Мы вместе пережили заключение и смотрели в лицо смерти, вместе сражались с общим врагом за нашу свободу, вместе бежали. А теперь ты связал меня во сне и хочешь забрать в свою страну как раба.

— Ну и что в этом плохого? — спросил он. — Ты не руванец, значит, мы враги. Ты должен радоваться, что я не убил тебя, пока ты спал. Я оставил тебе жизнь, потому что человек, имеющий рабов, на Руве — важный человек. Теперь, когда у меня есть раб, я могу жениться. Ни одна стоящая женщина на Руве не выйдет замуж за мужчину, у которого нет рабов. Для того чтобы захватить раба, надо быть храбрым человеком и хорошим воином.

— Таким, как ты?

— Мне не нужно никому рассказывать, как я захватил тебя, — сказал он.

— Но я могу рассказать, — напомнил я ему.

— Ты не расскажешь, — сказал он.

— Почему?

— Потому что плохого раба можно убить.

— Мои руки не всегда будут связаны за спиной, — сказал я.

— Тем не менее я могу убить тебя, если ты расскажешь это обо мне.

— Я не буду лгать.

— Тебе лучше помалкивать. Пошли! Пора отправляться. Вставай! — Он пнул меня в ребра. Я был взбешен, но беспомощен.

Нелегко встать на ноги со связанными за спиной руками, но, помогая себе головой, плечами и коленями, я наконец привстал и поднялся на ноги.

У-Вал подтолкнул меня, не слишком нежно, к каноэ.

— Залезай, — приказал он.

Я сел на носу лодки. У-Вал оттолкнул ее от берега, занял место на корме и большим веслом направил каноэ к выходу из заводи в открытое море. Так началось мое путешествие по океану, не нанесенному на карты, в хрупком суденышке, без секстана или компаса, к месту, которое постоянно меняло свое положение.

Обозревая широкую гладь океана перед нами и сравнивая его с утлым суденышком, которое должно было его пересечь, я не дал бы У-Валу и свинцовой монеты за его раба. На самом деле я был скорее дополнительной обузой, чем полезным имуществом, ведь я представлял собой мертвый груз, который должен был нести У-Вал; но я недооценил изобретательности моего пленителя.

Когда мы отплыли от суши на расстояние около мили, из глубины выплыл небольшой морской ящер. Его холодные, угрожающие глаза увидели нас, и он двинулся к нам, разинув пасть и дугой выгнув длинную шею. Вода журчала, перекатываясь по его скользкому телу.

Он выглядел очень грозно. И хотя это был небольшой экземпляр, он, насколько я знал, полностью соответствовал своей угрожающей внешности и был вполне способен прекратить наше путешествие, не дав ему начаться.

Я уже встречался раньше с этими ужасными созданиями и знал, что можно ожидать от их слепой и бесчувственной свирепости. Это были буйные разрушители, убивавшие только ради убийства, хотя, должен признать, мне казалось, они никогда не могли удовлетворить свой голод и поедали практически все, что убивали.

Связанный и беспомощный, я представлял собой легкую жертву для этого убийцы, который, без всякого сомнения, должен был схватить меня и сожрать, перед тем как прикончить У-Вала. Таковы были мои мысли в тот момент, когда к нам приближалась эта рептилия.

Однако в этой ситуации было кое-что, что давало мне определенное удовлетворение, даже ценой моей жизни, и я не смог противиться искушению воспользоваться ситуацией.

— Ты сейчас потеряешь своего раба, — сказал я У-Валу, — и никто никогда даже не узнает, что он у тебя был. Крысой быть невыгодно, У-Вал.

У-Вал не ответил. Морской ящер находился в сотне футов от нас и стремительно приближался, шипя, как испорченный паровой клапан. Каноэ было повернуто к нему бортом.

У-Вал развернул лодку кормой, на которой он находился, к приближающейся рептилии. После этого он взял одно из изготовленных нами длинных копий и поднялся на ноги.

Мне неприятно признавать это, но у него явно хватало силы духа, и он не собирался отказываться от своего раба без борьбы.

Ящер двигался прямо на него. У-Вал прицелился, и, когда чудовище приблизилось на пятнадцать футов, воткнул свое двадцатифутовое копье глубоко в тело рептилии. Это было сделано с умением и уверенностью профессионального матадора, наносящего заключительный удар быку.

Примерно с полминуты ящер извивался, пытаясь достать У-Вала. Но человек, схватившись за конец копья, умело удерживал каноэ прямо перед зверем, и все его усилия достать нас приводили к тому, что лодка двигалась вперед, пока наконец с последним конвульсивным содроганием он не перевернулся брюхом вверх.

Конец копья У-Вала пробил его сердце.

Если бы это было более высокоорганизованное создание, оно умерло бы быстрее. Поразительно, как много времени требуется для того, чтобы действие даже смертельных ранений достигло мозга некоторых живых существ Пеллюсидара, стоящих на низшей ступени развития. Я видел лиди [56], который около минуты совершенно не замечал болезненного ранения своего хвоста, правда, от кончика хвоста лиди до его крошечного мозга — около шестидесяти футов.

У-Вал подтащил тело рептилии к борту каноэ и вырезал немного мяса своим каменным ножом. Вода вокруг каноэ кипела от ужасных плотоядных рыб, привлеченных запахом плоти. Пока они дрались за остатки поверженного чудовища, У-Вал взял весло и как можно быстрее повел лодку от этого места. Когда мы были уже на безопасном расстоянии, он отложил в сторону весло и порезал мясо ящера на тонкие полосы, которые растянул на одном из копий для сушки их на солнце.

Все это время У-Вал не обращал на меня никакого внимания. Он снова начал грести, а я свернулся на носу и заснул. Пусть хозяин гребет к берегу, сонно подумал я, перед тем как окончательно заснуть.

Когда я проснулся, земли не было видно. У-Вал ритмично греб длинными, мощными движениями. Казалось, он совсем не устал. Должно быть, я проспал очень долго. Воздух был абсолютно чист. При такой его прозрачности можно было бы разглядеть контуры суши на расстоянии не менее ста пятидесяти миль. По моим грубым расчетам, У-Вал, чтобы преодолеть это расстояние, должен был непрерывно грести около пятнадцати часов, направляя вперед двадцатифутовое, тяжело груженное каноэ. Сила и выносливость мужчин из приморских племен Пеллюсидара просто поразительны.