Эдгар Берроуз - Избранные произведения. I том

— Вы не поняли, — ответил араб. — Полученное ранение лишило его дара речи и способности понимать человеческий язык. В этом смысле он ничем не отличается от любого из ваших животных. Они же не могут никому пожаловаться — их все равно не поймут — вот и он не сможет.

— Афазия, — пробормотал Краузе.

— Как вы сказали, сахиб?

— Так называется болезнь, в результате которой теряется способность говорить, — пояснил Краузе. — Она вызывается повреждением мозга. Но в таком случае дело принимает иной оборот. Твое предложение выглядит заманчивым и вполне реальным, но все же…

Он заколебался.

— Вы не любите англичан, сахиб? — спросил Абдула.

— Ещё как! — выпалил Краузе. — А почему ты спросил об этом?

— Он — англичанин, — ответил араб елейным тоном.

— Назови свою цену.

— Расходы на сафари — ничтожная сумма — и стоимость одного льва.

— Такая знатная добыча, а ты что-то скромничаешь, — засомневался Краузе. — Почему? Я думал ты заломишь как всегда грабительскую цену.

Глаза араба сузились, лицо исказилось гримасой ненависти.

— Он мой враг, — процедил Абдула.

— Сколько времени потребуется?

— Около месяца.

— Жду ровно тридцать дней, — сказал Краузе. — После этого отплываю.

— Мне скучно, — захныкала девушка. — Момбаса! Как я ненавижу этот город!

— Вечно ты недовольна, — проворчал Краузе. — Дернул же меня черт связаться с тобой. Через три дня отплываем, независимо от того, явится эта арабская собака или нет. Тогда у тебя, я надеюсь, появится для нытья новый повод.

— Абдула, наверное, привезет очень интересный экспонат? — спросила девушка.

— Ещё какой!

— А конкретно, Фриц? Розовый слон или красный лев?

— Это будет дикарь, но об этом ни гу-гу — английские свиньи ни за что не разрешат мне взять его на борт, если пронюхают.

— Дикарь! С головой, заостряющейся кверху, словно яйцо? На верхушке — пучок волос, по всему лицу расползся нос, зато подбородка вообще нет. Он так выглядит, Фриц?

— Сам я его не видел, но, вероятно, ты не далека от истины. Специалисты описывают их именно такими.

— Гляди, Фриц! А вот и Абдула.

Смуглый араб поднялся на борт и направился к ним с невозмутимым выражением лица. Удалась его затея или нет — было неясно.

— Мархаба! — поприветствовал его Краузе. — Эй кхабар?

— Новости самые хорошие, — ответил Абдула. — Я поймал его. Привез в клетке и оставил на окраине города. Клетка затянута циновками от любопытных взглядов. Один аллах знает, чего стоило это предприятие! Мы набросили на него сеть, но прежде чем удалось связать ему руки, он убил троих воинов Ндало. Ну и силища у него! Как у слона! Пришлось держать его связанным, иначе бы он в миг разнес клетку в щепки.

— У меня есть железная клетка, с которой ему не справиться, — произнёс Краузе.

— Я бы не судил столь категорично, — предостерёг араб. — Если ваша клетка не в состоянии выдержать напор слона, то советую не развязывать нашего пленника.

— Для слона моя клетка маловата, но для этого сгодится.

— И тем не менее, я бы не стал развязывать ему руки, — стоял на своём Абдула.

— Он что-нибудь сказал за это время? — поинтересовался Краузе.

— Нет, ни слова. Сидит и глядит. В глазах ни ненависти, ни страха. Напоминает мне льва, кажется, вот-вот зарычит. Приходится кормить его с рук, и когда он жрет своё мясо, урчит, словно лев.

— Чудесно! — воскликнул Краузе. — Он произведёт сенсацию. Я уже вижу этих дураков американцев, горящих желанием выложить кругленькую сумму, чтобы поглазеть на него. А теперь слушай: в сумерках я отчалю и пойду вдоль берега, а ты грузи клетку на одномачтовое судно за чертой города и дожидайся моего сигнала: три короткие вспышки прожектора, потом мигнешь ты.

— Считайте, что уже сигналю, — отозвался Абдула Абу Неджм.

К тому времени, когда Абдула принял сигнал с «Сайгона», поднялся ветер и море заволновалось. Одномачтовое судно, маневрируя, подошло наконец к пароходу с подветренной стороны. Были спущены тросы, которые прикрепили к клетке с дикарём. Абдула направлял поднимаемую в воздух клетку. Неожиданно «Сайгон» сильно накренился в сторону, клетка взмыла в воздух вместе с вцепившимся в неё Абдулой. Клетка ударилась о борт парохода и поползла вверх. «Сайгон» дал задний ход и налетел на суденышко. Вся команда затонувшего судна погибла, а Абдула оказался на борту парохода, следующего в Америку. Абдула запричитал, наполняя воздух стенаниями и призывами к аллаху сохранить ему жизнь.

— Тебе чертовски повезло — ты уцелел, — успокоил его Краузе. — В Америке заработаешь кучу денег. Я стану показывать тебя как шейха, поймавшего дикаря; они хорошо заплатят, чтобы увидеть настоящего шейха из пустыни. Куплю тебе верблюда и будешь разъезжать по улицам с плакатом, рекламирующим мой аттракцион.

— Чтобы меня, Абдулу Абу Неджма выставили, словно дикого зверя! — завопил араб. — Никогда! Краузе пожал плечами.

— Как угодно, — сказал он, — но не забывай, что тебе захочется есть, а в Америке осталось не так уж много ничейных финиковых пальм. Во время рейса я, так и быть, стану тебя подкармливать, но по прибытии будешь заботиться о себе сам.

— Неверный пёс! — неслышно выругался араб.

Утро следующего дня выдалось погожим. Дул свежий ветер. «Сайгон» шёл на северо-восток, бороздя просторы Индийского океана. Животные на палубе вели себя спокойно. Деревянная клетка, укрытая циновками, стояла в центре палубы. Из неё не доносилось ни звука.

Джанетт Лейон поднялась вслед за Краузе на палубу. Её черные волосы развевались на ветру, лёгкое платье обволакивало фигуру, привлекая взгляд необычайной пленительностью форм. Вильгельм Шмидт, второй помощник капитана, прислонившись к поручням, наблюдал за ней сквозь полуопущенные веки.

— Покажи мне своего дикаря, Фриц, — попросила девушка.

— Надеюсь, он ещё жив, — сказал Краузе, — вчера ночью его здорово потрепало, когда поднимали клетку на борт.

— Что же ты раньше не поинтересовался? — возмутилась девушка.

— Все равно мы ничем не смогли бы ему помочь, — ответил Краузе. — По словам Абдулы, с ним опасно иметь дело. Пойдём глянем на него. Эй, ты! — крикнул он матросу-ласкару. — Сними-ка циновку вон с той клетки.

Матрос бросился выполнять приказ. Подошёл Шмидт.

— Что там у вас, м-р Краузе? — поинтересовался он.

— Дикарь. Что, в новинку?

— Встречал я как-то одного французишку, от которого жена сбежала с шофером, — отозвался Шмидт. — Дикарь дикарём.

Матрос развязал верёвки и стал стягивать циновку. В клетке на корточках сидел гигант, спокойно глядя на людей.

— Так он же белый! — воскликнула девушка.

— Белый, — отозвался Краузе.

— И вы собираетесь держать человека в клетке, словно дикого зверя? — спросил Шмидт.