Райан Зильберт - Шторм света [litres]

Он совершенно точно знает, что делать. Еще он прекрасно знает, что может сделать – теперь он очень силен. Жако снова смотрит на свои руки и борется с желанием рассмеяться. Только личность, начавшая свою жизнь в качестве машины, могла поглядеть на его мозг автомеханика и увидеть в нем потенциал, который можно развить – однако она не ошиблась. У него всегда неплохо получалось собирать разные вещи, так почему его сверхспособность должна заключаться в умении разрывать людей на части? Тут и там в зале начинают раздаваться тихие стоны – бывшие члены улья Ксэл постепенно приходят в себя, потому что связывавшие их нити мягко растворились под воздействием силы Ниа. Некоторые, спотыкаясь, бредут к выходу, неся на руках детей или держась за руки, другие, рыдая, падают в объятия незнакомых людей, и те без колебаний их обнимают.

– Все хорошо, – бормочут они, утешая друг друга. – Все хорошо. Все будет хорошо.

Кэмерон, лежащий у ног Жако, открывает глаза.

– Жако?

– Не напрягайся, старина.

– Я хочу сесть, – говорит Кэмерон.

Жако помогает ему, придерживает за плечи. Кэмерон моргает, глядит по сторонам мутным взглядом.

– Ты в порядке? – спрашивает Жако.

– О да, я просто в отличной форме. Все прекрасно. – Кэмерон переводит дух, концентрируется. – Не считая того, что половина серверов в диспетчерской горят, все в этом здании пытаются позвонить спасателям и пожарным, а нас сейчас разберет на запчасти мисс бионическая задница – она стоит у тебя за спиной и смотрит на меня презрительным взглядом.

– Уверена, ты в курсе, что часть моего тела не бионическая, – произносит голос за спиной Жако. Обернувшись, он видит Оливию Парк – она оглядывается по сторонам и недовольно поджимает губы. – И мое терпение уже на пределе. Только что я пыталась выследить сбежавший ценный актив, а в следующую секунду вдруг понимаю, что стою на улице в окружении толпы людей, которых никогда в глаза не видела, причем все мы старались перевернуть полицейскую машину.

– Ценный актив, – повторяет Кэмерон.

Оливия возводит глаза к потолку:

– Отлично. Барри, или как там его зовут. Я искала старика. Полагаю, он с тобой.

Кэмерон гневно смотрит на нее:

– Был со мной. Он был со мной до самого конца, но теперь он мертв.

Выражение лица Оливии немного смягчается, когда она видит тело Изобретателя.

– Проклятье. Я надеялась этого избежать.

– Почему? – рявкает Кэмерон. – Хотели его изучить?

Оливия и бровью не ведет, хотя Кэмерон, тихонько подключившись к ее биосистемам, с удовлетворением отмечает, что ее пульс чуть-чуть участился.

– Он обладал колоссальными знаниями, которые могли бы всем нам пригодиться, – говорит женщина, потом переводит взгляд на сцену, где Шестой стоит над мертвым телом Ксэл. – Но возможно…

– Эта тоже мертва, а я очень надеялся этого избежать, – говорит Шестой, пронзая Кэмерона разъяренным взглядом. Он присаживается на корточки, чтобы лучше рассмотреть тело, с огорченным видом тыкает его пальцем, поднимает обмякшее щупальце, недавно впивавшееся в шею Кэмерона, пристально осматривает его концы и слегка хмурится. – Но тут что-то есть, возможно, удастся получить какую-нибудь информацию. О да, тут явно что-то есть. Я заберу это в лабораторию, не возражаете?

Шестой говорит мечтательным тоном, и Кэмерон содрогается. Оливия это замечает и усмехается:

– Мы уберем это отсюда. Я буду на связи. И кстати, прошу принять к сведению… – Она указывает на Изобретателя. – Мне нравился этот старик. Я надеялась, что мы сможем прийти к взаимопониманию, особенно учитывая…

Она умолкает, с прищуром смотрит на Кэмерона, тот отвечает ей бесстрастным взглядом. Битва взглядов продолжается несколько секунд, потом Оливия пожимает плечами:

– Ну, что же, мы можем обсудить это позже. В конце концов, у тебя есть другие дела, верно? Тебе ведь нужно с кем-то встретиться?

Кэмерон хлопает глазами, и Оливия широко улыбается. Он еще ни разу не видел ее улыбку и не уверен, нравится ли она ему: улыбаясь, Оливия похожа на акулу.

– Не знаю, о чем вы говорите, – брякает он.

Улыбка Оливии исчезает, она качает головой:

– Кэмерон, я уже говорила, что все пройдет куда легче, если мы не будем друг друга оскорблять, сомневаясь в умственных способностях друг друга. Кстати, у тебя телефон звонит. Уже в который раз.

Она поворачивается и гордо удаляется. Кэмерон смотрит ей вслед, не обращая внимания на вибрацию лежащего в кармане мобильного. Оливия права: у него несколько непрочитанных сообщений, но ему нет нужды их открывать. Он чувствовал, как они возникают из эфира, он уже знает их содержание наизусть.

В каждом сообщении написано одно и то же: ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ МЕНЯ НАЙТИ.

ШЕСТОЙ ОТСТУПАЕТ ОТ СТОЛА и окидывает плоды своих трудов одобрительным взглядом, лишенным, впрочем, всякой гордости. Едва ли это лучшая его работа: допрос умершего – нелепое, элементарное занятие, имеющее мало общего с его обычной деятельностью. Это не ради его преданности Оливии и не ради ее обещания позволить ему сохранить все экземпляры, когда он закончит, не задавая вопросов, – он бы никогда не стал распылять свой талант по такому мелкому поводу. Это даже не хирургия. Это определенно не искусство .

Шестой скучает по своему искусству, по своему саду, по своим любимым химерам, тела которых он собственноручно вылепил и сшил. Кэмерон Акерсон увидел их мельком, как вор пролистал фотографии Шестого, но мальчишка ни за что не поймет. Это любовь. Посвящение. Он заботится об этих существах, вырывает их из жалкой жизни отбросов общества – бродяг, преступников, наркоманов, брошенных и одиноких – и превращает их во что-то большее, чем просто человек, в нечто, слишком прекрасное для этого мира. Под его скальпелем на этом столе плоть раскрывается, как куколка насекомого, и из нее появляется скрытый внутри ангел. Его первые попытки закончились неудачей, подопытные умерли от остановки сердца или болевого шока, прежде чем он закончил их изменять, но большинство последних кандидатов продемонстрировали весьма впечатляющие результаты. Вероятно, некоторые даже смогут прожить несколько лет – ангелы в золоченых клетках, подпитываемые коктейлем из лекарств, борющихся с отторжением, и опиатов. Шестой старается навещать их почаще при первой же возможности. Он может часами наблюдать за их сном. По их сонным улыбкам и глубокому дыханию он заключает, что они ему благодарны.

Жаль, что он не может сейчас находиться рядом со своими странными и прекрасными детьми. Заварушка с Кэмероном Акерсоном порядком его отвлекла, а теперь еще это. Если Оливия права и на чаше весов лежит судьба мира… он вздыхает, качает скальпелем, который держит в затянутой в перчатку, окровавленной руке. В таком случае некогда горевать о его впустую растрачиваемых талантах.