Евгений Алексеев - Меняла [СИ]

Много позже я узнал, что на Рэнди было совершено покушение, а Оглу подбросили весьма убедительный след, который увел его ищеек далеко на север. Подними я тогда шум, может все получилось бы по-другому, но боги распорядилась иначе. В барак привели новую партию каторжан, которые отличались от обычных новичков, как волк отличается от дворовых брехунов. В центре вожак – поджарый хищник, уверенно оглядывающий старожилов. Воры выглядели опасной стаей шакалов, многочисленной, зубастой, но новенькие смотрелись еще более грозно. Волки, готовые загрызть просто ради крови. В воздухе запахало жареным. Приход этих ребят был, явно ожидаем, и представители гильдии убийц, разбойники и прочие тут же выразили свою поддержку новой силе. Встреча этих "королей" помоек походила на светский прием, где дружественные партии вежливо расшаркиваются друг перед другом и бросают косые взгляды на противников. Здесь были те же вожаки, те же крысы, только декорации были мягко говоря побледнее.

В воровском углу, судя по шушуканью, готовились к встрече. Искренне желая уйти подальше от будущих сражений, я забился в дальний угол, но подстегиваемый любопытством наблюдал за разворачивающимися событиями. Встреча двух групп произошла как бы в коридоре, который образовывали два ряда трехъярусных лежанок. С обеих сторон появились палки и самодельные ножи.

– Серый, ты рассчитывал спрятаться от гильдии убийц? А мы тебя и тут достали, ха-ха-ха.

– Я ни от кого не прячусь, Весельчак, думай, прежде чем говорить.

— Ба, значит мой умишко, маловат для воровского головы? А ну-ка я объясню честной компании, что происходит. А то я думаю, к толпе за тобой многие присоединились по недоразумению. Господин Серый перебежал дорогу главе Теней, и ему вынесен приговор, от которого уважаемый Голова схоронился в тюрьме. Однако Тени объявили награду за голову Серого в двести золотых, и по десятку за каждого его помощника.

Голос Весельчака потонул в глухом ропоте. Часть сторонников Серого подалась назад. Ему бы атаковать раньше, когда перевес сил был на стороне воров, но Серый медлил, уж слишком грозно смотрелись убийцы, все, же битвы не ремесло его сторонников. Но шансы решить разногласия без кровопролития падали с каждой секундой. Момент, когда Весельчак дал отмашку своим церберам атаковать, я пропустил. Увидел лишь согласное движение дюжих бойцов вклинившихся в нестройные ряды воров.

Увидеть бой со стороны мне не удалось, отвлеченный дракой я едва не прозевал нападение со стороны парочки следившей за мной последние два дня. Вначале на меня бросился молодой, видно рассчитывающий только на грубую силу. Но за эти годы я изрядно поднаторел в искусстве самозащиты, а соединив технику ударов с магическим способностями, стал просто недосягаем для простых смертных. Пропустив сокрушающий удар в живот, я сумел дотянуться до виска противника и выплеснуть сырую манну синхронно с ударом. Молодой умер мгновенно. Однако это не напугало второго арестанта. Опытный тюремный волк бросился на меня с заточенным куском металла в руке. Враг действовал исподтишка, нанеся колющий удар из неудобного положения через соседнюю узкую лежанку, если бы не это, для меня бы все на этом и закончилось. Неудобное положение смазало удар, и заточка вместо того чтобы впиться в печень, глубоко пропорола живот. Чисто на автомате я ударил еще одной домашней заготовкой, вскипятив мозг убийцы. Оставшиеся крохи магии бросил в самолечилку и провалился в небытие. Ну а очнулся уже в вонючей телеге под безжалостно палящим солнцем и с самыми нерадостными перспективами впереди.

Как я узнал со слов моих соседей по клетке, в тот день по всей тюрьме прокатилась бойня между сторонниками гильдий воров и убийц, давно соперничавших за корону преступного мира. Наиболее ожесточенный бой был именно в моем бараке, так как там скрывался один из патриархов воровской гильдии — Серый. Битва распространилась и на другие бараки, ко всему в суматохе возникло несколько пожаров, от перевернутых в пылу сражения сальных светильников. К откровенно некомпетентной тюремной охране, допустившей беспорядки, придали две роты легионеров, которые войдя на территорию бунтовщиков, провели настоящую войсковую операцию.

Сотни заключенных были убиты, остальных немедленно раскидали по рудникам. Зачинщиков же ждали самое зловещее место каторги в Риттене — Серебряные копи Арахна. Мало кто знал, что происходит на этих рудниках, являющихся собственностью казны и отданных под управление Дому Нитов. Ниты неоднократно отказывались выкупать рудники даже за смешные деньги, мотивируя это убыточностью вечно подтопляемых шахт и бедностью породы. Однако маломальское количество серебра все же поступало в казну, а затраты были минимальны. На копях работали исключительно каторжане. И особенностью Арахна было то, что никто не видел вернувшихся оттуда. Эта ситуация никого не беспокоила, ведь на копи отправлялись лишь отпетые негодяи или те, кого общество не хотело больше видеть. А высокая смертность лишь позволяли освобождать места для новых рабов. Как же меня угораздило попасть сюда? Скорее всего, всех заключенных с ранениями причислили к бунтарям и скорым судом сослали в Арахну, за эту версию говорило и количество трупов и раненых в моей клетке. Хотя это вполне могли быть результаты "работы" ретивых охранников.

Вечер принес долгожданную прохладу и способность мыслить. Днем жажда, помноженная на ужасную жару и боль от заживающей раны, и сотен укусов насекомых не давали сосредоточиться ни на чем. Я, то бредил, то проваливаясь в беспокойный сон, то скатываясь в бессознательное состояние. Но вечер дал шанс осмотреться. Нас как будущих смертников везли в наглухо закрытой повозке. Рота злых и скорых на расправу солдат охраняла два десятка клеток, установленных на телегах. Значит, всего везли чуть больше сотни каторжан - новая смена на серебряные рудники. Были запрещены любые разговоры с охраной. Наказание – смерть. Мольбы, просьбы, драки, протесты – смерть. Еду и воду бросали в клетку раз в день. Кусок хлеба и бурдюк воды. Измученные жаждой люди подходили к воде и еде осторожно и по одному. В первый день было иначе, была свалка и новые трупы, охрана не терпела беспорядка. Так что заключенные подходили по одному пили, столько сколько разрешали веселящиеся церберы, брали положенный кусок хлеба и забивались в свой угол. Есть и пить хотелось нестерпимо, тем более лечилка забрала последние силы. Однако быстро восстанавливающийся резерв маны уже приносил свои плоды. Я подстегнул процессы заживления и если бы не слабость от голода, то чувствовал бы себя очень хорошо. Магия подавила возможные очаги инфекции и в целом приободрила мой измотанный скудной пищей, ранами и отсутствием воды организм. Потому к еде я, если так можно выразиться, подполз достойно, сохраняя человеческий облик. Пил без излишней спешки, а хлеб взял нарочито нерасторопно, чем заслужил уважительный кивок от охранника. Подумать только мне главе Дома нужно уважение рядового цербера.