Ольга Ворон - Сезон охоты на единорогов

Сдвинутая раной рука ослабла и копьё свистнуло над чудиной головёнкой и пролетело дальше — всадник не смог или не захотел останавливать разъярённое животное, несущееся по прямой немыслимым галопом. Кабан бедром сбил с ног Юрку — маленький вед с криком отлетел в сторону и зажался на льду, словно подраненная гусеничка, кукожась от боли.

Я, было, кинулся к нему, но понял, что не успею. Кабанья морда резво приближалась. И чёрный рыцарь, сменив цель, уже прилаживал копьё для меня…

Три дротика улетели один за другим ещё во время приближения противника. Все попали в цель, и ни один не остановил. Я уже ожидал удара копья, тяжёлым острым наконечником маячащего перед глазами. Но, вместо этого всадник дал шпоры своему коню, и кабан бросился, преодолев оставшиеся метры одним рывком. Тяжёлая туша с оскаленной поросячьей мордой резво приблизилась.

В самый последний момент, вдохнув запах страха, я рванул в сторону. Ушёл почти из-под копыт. Акробатика никогда не была моей сильной стороной, но шаблонов детства хватило — ушёл. Ударился о лёд, неудачно падая на спину, провернулся, вставая на ноги, и тут же понял — есть у этой чёрной пары «ахиллесова пята»! Рыцарь на кабане, после промаха, снова не смог остановится разом и улетел на самый край озера. И там опять с трудом, проскрёбывая копытами по ледяной кромке, кабан начал разворачиваться. Значит, можно будет уложить его на повороте. Кабан там — словно бегемот на роликах. А, как ляжет он — так и с рыцарем можно будет поговорить поближе…

Юрка появился перед глазами внезапно — просто вынырнул из тумана. Бледное лицо, блестящие влагой глаза и синие плотно сжатые губы. Мальчик решительно, хотя и неверно, двигался навстречу рыцарю. Добежать до него было делом мгновения, но внезапно всё пошло, словно в жутком кошмаре! Ноги стали ватными, и в голове зашумело от бешеного тока крови. Как в дурном сне, я двинулся вперёд, с усилием раздвигая плотность пространства вокруг ватно-тряпичными конечностями. Продирался, пытаясь нагнать вырвавшегося вперёд Чуду, и с ужасом ощущал, что всё больше отстаю! Внутри начал расти пузырь будущего взрыва боли — я, страж при охраняемом сердцем, проигрывал своего хранимого! Если и есть что-то более страшное — то я не знаю!

Последний рывок оказался настоль мощен, что пространство передо мной раздалось и я выпал из него, мгновенно оказавшись в реальном мире своих возможностей. Снова упал на зеркало озера и пролетел несколько метров, оказавшись сразу за ногами Чуды. Мне хватило ума попытаться схватить его, да только поздно — лишь босая пятка остро ударила по ладони. Мальчишка оказался впереди, прямо перед хряком…

Я рванулся подняться. И безотчётно замер.

Три блеснувшие в полёте чёрточки выбили из рыцаря чёрные сверкающие брызги с другой стороны тела.

Жаня появился сразу за посланными в цель ножами… Он летел, сильной поясницей послав тело в длинный прыжок, словно над костром в купальские игрища. И остановиться такая мощь может только на поверженном противнике, распылённом в брызги. Кабан ещё бежал на мальчика, а с него медленно валился на спину и вбок всадник.

Жаня налетел на рыцаря ещё до его падения — просто сшиб с крупа кабана на зеркальную поверхность озера и в мёртвой хватке, сминая железо лат, стал продавливать его грудину, стремясь остановить сердце голыми руками. Рыцарь хрипел и бился, пытаясь достать находящегося сверху в позиции на одном колене бойца. И не доставал… И всё бы хорошо, но взбесившийся зверь ещё летел на мальчонку, выставив тупое рыло и устрашающие клыки.

Юрка стоял на льду, неловко прижимая ладонь к животу и подняв плечи в безотчётном страхе. Рот его кривился без крика, а на лбу сверкала влажная чёрная полоса — то ли кровь, то ли пот, то ли что-то за гранью реальности. Он смотрел на кабана, летящего тяжёлым галопом.

Маленькое беззащитное детское тельце на пути страшной махины.

И остановить её Женька бы не смог.

А вот я стоял ближе…

На краткое мгновение Жаня обернулся. Я встретился взглядом с его сумасшедшими синими глазами, заполненными тем расплавленным свинцом ярости, что страшит противостоящих даже в условиях близких к победе. Меня ожгло его безумьем схватки. Внезапным стало понимание, что ярость битвы направлена и на меня. Что и мне не суждено будет выжить. Потому что я упускаю Юрку. Обмен взглядами и мысли слились с движением — я на пределе возможностей свернул реальность, словно железный лист, и кинул своё тело в раструб локальной воронки пространства.

И не рассчитал. Вынырнул рядом с Чудой, но выше, чем нужно, упал, ударился о лёд, гофрируясь от неудачного падения. Спиной вошёл в жесткий лёд и почувствовал, как хрустнуло. То ли кости, то ли лёд… Времени размышлять не оставалось. Вскочил, чувствуя тяжёлое сопротивление тела, и рванул к ребёнку.

А под ногами затрещал лёд. Зазмеились провалы в тёмном зеркале, понеслись с огромной скоростью во все стороны.

Я схватил стоящего в ступоре Чуду и резво рванул в сторону, уходя из-под удара кабана. Вовремя! Тяжёлое свинячье рыло обожгло горячим дыханием в спину, но кабан снова промахнулся.

Я поднял Юрку к груди и бросился в туман, надеясь, что где-то там, дальше, будет берег. Нам бы из озера Страха выйти — там всё это кончится. Это же просто страхи, не так ли? Но маленький вед, даже если и слышал мои «громкие мысли», то не отвечал — не до них пока. Он крепко обхватил меня за шею, дрожал от напряжения всем телом и смотрел назад, где уже разворачивался кабан.

Я влетел в белую пелену тумана и тут же почувствовал, как ноги захлюпали — на льду здесь плескалась вода. Но берега так и не стало видно.

— Сзади! — всхлипнул Юрка мне в ухо.

Кабан без всадника развернулся значительно быстрее, чем я ожидал, и уже догонял нас. Вот так-то…

Под ногами хрустнуло раз, другой. Я споткнулся, но удержал равновесие.

А за спиной приближался топот большого разъярённого животного.

В момент, когда он бросился, я прыгнул, вновь сворачивая пространство. Пусть метр-два, но отыграю!

И отыграл! Движение оказалось мощным, да и воронка дала сильное вращение — тело развернулось в воздухе, и я увидел.

Кабан оказался ещё на льду, а я уже летел в воду. Спиной вперёд, плотно прижимая к себе Юрку.

Зеркало льда ожгло глаза искрами на острых сломах и…Кабан споткнулся!

Передняя нога подкосилась, зацепив острым копытом трещину, и свинячье рыло с рыком уткнулось в ледяную гладь! Сила разгона была настолько огромна, что он заскользил по льду, приближаясь к нам опасной тушей.

Ноги сами пришлись по уже слишком близко находящемуся рылу. И врезал от души, и оттолкнулся, доверив спину скольжению в воде. Но оно, на удивление, оказалось недолгим. По плечам прошлась жёсткая тёрка берега, и я отпустил Юрку, прогибом поясницы перебросив его на твердь за собой. Чуде не впервой падать — авось не сильно расшибётся.