Станислав Сергеев - Дорога в пустоте [litres]

Потом пошли интервью с гадом Вэлком, который знал, но ничего не сказал, со множеством офицеров и солдат, с которыми я начинал службу и с кем реально прошел огонь и воду. Очень интересное и эмоциональное интервью дал Сержант, который рассказал, как я его, израненного, на себе вытаскивал на орбите Каомы, среди обломков кораблей. И все это выглядело очень величественно. Что немаловажно, естественно, ни капли фальши: люди, у которых брали интервью, явно не подставные, и это чувствовалось.

В заключение девушка вышла перед камерой, и у нее за спиной стояли люди, видимо коллектив галаканала.

«Сейчас, насколько стало известно редакции, не побоюсь этого слова, истинный герой Республики проходит реабилитацию в одном из санаториев столичной планеты. Я, как и весь коллектив канала «Солнечный ветер», уверена, что столь героический офицер, столько сделавший для Республики и уже отмеченный императором, должен быть награжден особым образом. Ведь, учитывая весь его боевой путь, он спас жизни не только двенадцати миллионов человек в системе Орка, но и на Каоме, где его имя до сих пор считается синонимом победы. Да, этот человек не родился в Республике, но когда возникла необходимость, то он, не задумываясь, встал на защиту своей новой Родины!»

Выпуск закончился гимном Республики, на фоне кадров, как мою тушку в бессознательном состоянии в ангаре линкора на руках выносят из катера и грузят в транспортную медицинскую капсулу, где начинаются первые реанимационные мероприятия. Под тот же гимн все в зале встали, тихо подпевая, и я, стоя со всеми, уже ощущал на себе все больше и больше восторженных взглядов. Уж слишком качественно, с различных ракурсов, засветили мою физиономию, и даже в почти пляжном наряде после такого репортажа меня уже трудно было не узнать.

Когда экран погас, людей в зале оказалось намного больше, чем было изначально, и кто-то громко крикнул:

– Адмирал на борту!

Все начали поворачиваться, и я, к своему удивлению, увидел стоящего рядом Вэлка, в новенькой форме с адмиральскими нашивками, который хитро и несколько гнусно улыбался и даже подмигивал. Вот на него и среагировали. А рядом стоял и мой Сержант, и капитан «Ушастика», и многие другие офицеры, которых я знал по нашей бригаде и особенно по «Миркому».

– Вольно! – крикнул Вэлк и, оказавшись в центре внимания, толкнул речь, как Ленин с броневичка.

– Лэры соратники. Мы с вами живем в необычное, интересное и трагическое время. Потеряны десятки планет и погибли миллиарды людей. Но именно сейчас проявляется кто есть кто. Кто-то быстро удрал за границу, бросив родных и близких, а кто-то наоборот, бросив бизнес, пошел добровольцем в ВКС защищать свое государство. Мы многое вместе прошли, и горечь поражений, и радость побед. Отправляли в последний путь своих товарищей и еще больше оставили их на выжженных планетах и в холодных обломках кораблей и разрушенных станций. Но сейчас, после многих поражений, нам наконец-то удалось дать по зубам хвостатым уродам, да дать так, что они остановились и стали, подвывая, пятиться обратно.

Он сделал паузу и продолжил:

– Вы знаете, кто я, и знаете, что никогда не боялся противника, ни внешнего, ни внутреннего, не прогибался ни под какое начальство, поэтому всегда был заслан подальше от обжитых планет и штабов. Но мы разведка, мы всегда были особыми. Первыми приходили в систему и последними уходили. Могли месяцами болтаться в пространстве, раскрывая систему обороны противника. У нас не было такого разделения на флотских и штурмовиков, так как обычно мы выполняли одну общую задачу. И знаете, что всегда было самым трудным?

Опять многозначительная пауза.

– Самым трудным было ждать группы после сброса. Режим радиомолчания, и остается только ждать и молиться, чтобы штурмовики-разведчики, которые ушли в систему, вернулись. Не дождешься, смалодушничаешь, уйдешь раньше – бросишь друзей, будешь ждать больше чем нужно – добытая с таким трудом информация потеряет свою оперативную ценность. И вы знаете, с какой радостью мы встречаем возвращение групп, особенно в целости и с победой.

И, к моему счастью, после прихода в нашу бригаду молодой офицера, Максо Мелана, я практически никогда не знал, что такое уходить из системы, потеряв группу. На нашу долю выпадали всякие задания, и практически всегда с огромным риском, такие задания, где нужно было использовать нестандартные подходы и решения. Отправляя своего друга Мелана в очередной смертельный рейд и понимая, что шансов на возврат практически нет, душой всегда чувствовал, что этот спокойный и немногословный воин вернется. Так оно и было. Вы знаете флотские негласные правила про нахождение на мостике лишних людей, так вот у нас на «Миркоме», в нарушение всех традиций, есть специальное кресло для моего друга Максо Мелана, который не раз вытаскивал нас из всяких неприятностей.

Поэтому то, что произошло в системе Орка, не случайность, а закономерность, свойственная профессиональному воину, который всегда старался выиграть стычку, бой, сражение с минимальными потерями, за что его ценят все, кто имел честь воевать под его командованием. Поэтому… – он сделал паузу, и в зал ввалилась толпа официантов, которые разносили по залу бокалы с дорогим, с очень дорогим вином и раздавали всем присутствующим. Дождавшись, когда у всех будут в руках бокалы, Вэлк продолжил: – Поэтому давайте поднимем эти бокалы дорогого вина с личных виноградников генерала дер Теранома за нашу победу! И главное – за моего, точнее за нашего побратима, за истинного болярина , который всей душой предан Республике, за генерала Мелана!

Последние слова он буквально выкрикнул, а я, честно говоря, ушел в ступор. Вот это качественный слив, и от кого?.. От своего другана!

Все громко крикнули поздравление, пока не понимая, что происходит, а Вэлк только подлил масла в огонь:

– После всего произошедшего я буду первым, кто поздравил моего друга Максо Мелана с заслуженным званием генерала и назначением на должность командующего объединенной эскадрой Республики и ограниченного воинского контингента Империи.

Зал взорвался восторженными криками. Эмоциональная и информационная накачка была сделана великолепно. И я тихо и, можно сказать, грустно смеялся из-за всего этого. Они еще слили, что я болярин. Со стороны Вэлка это не могло быть ни оговоркой, ни экспромтом – четкий расчет, и не его, а того, кто стоит в тени и дирижирует всем этим концертом.

С разных сторон посыпались поздравления и восхваления, причем, что не маловажно, довольно все натурально и не наигранно. Я тихо, сквозь зубы прошипел своему адмиральскому другу – предателю:

– Ну, спасибо, удружил, дружище, теперь мне до конца дней не отмыться и не будут давать проходу.