Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

Полет прошел относительно нормально. Пилот – а это был русский – сознательно нарушал все правила самолетовождения, принятые, по крайней мере, в гражданской авиации. Всю дорогу – он пер на высоте две – две с половиной тысячи метров – и это был огромный, полный пассажиров Боинг-757! Пассажиры – многие не понимали, что происходит, они понимали только то, что их трясет намного сильнее, чем при обычном полете. Но профессионалы – и в их числе был генерал Шариф – вцепившись в своим кресла, бормотали молитвы, каждый на своем языке. И тут – контрразведчикам было нечего делать… подходи и хватай. Только контрразведчиков на борту – не было…

Когда самолет совершил посадку в международном аэропорту имени Имама Хомейни – генерал вышел одним из последних. Мокрый от пота, он бормотал первую суру Корана – что делал очень редко…

Полосы международного аэропорта имени Имама Хомейни сильно пострадали от бомбежек – а «отклонившийся от курса» Томагавк, приземлившийся аккурат на здание пассажирского терминала – довершил дело. В итоге – часть терминала была закрыта до сих пор, темнеющая грудами развалин, а часть была отремонтирована, наскоро, бетонными плитами. Весь город – а это был огромный, многомиллионный город – прятался во тьме. Только в нескольких местах – сиротливо тлели огни: то ли это была приманка, то ли пасадарнцы не успели добраться до этих мест. Генерал знал, что в Тегеране – расстреляно уже несколько тысяч израильских шпионов, вся вина которых заключалась в том, что они говорили не то, что нужно, фотографировали не то, что нужно или неосторожно включили свет.

Очередь продвигалась медленно под автоматами бодрых для ночного времени пасдаранцев – короткоствольные автоматы, военная форма, ставшие в последнее время модными головные повязки – косынки на голову как у американских морских котиков и зверское желание кого-нибудь расстрелять. Несколько гражданских – раньше здесь стояли военные – проверяли документы. Под ногами мелко хрустело – бетонное крошево и стеклянные осколки после попадания Томагавка убрали, но не до конца. Это напоминало ситуацию со всей страной: победили, но не до конца…

Когда очередь дошла до генерала – он увидел перед собой… женщину! Еще год назад это почти невозможно было представить: женщинам не доверяли, тем более такие важные посты как пост на границе, вылавливать и отсекать шпионов. Но теперь – перед ним стояла женщина, в мешковатой форме, скорее всего из женского корпуса КСИР – и возможно, она была опаснее мужчин. Мужчина к ночи устанет. Женщина – нет, ей надо все время доказывать, что она может. Иран – мужская страна…

– Ваше имя? – спросила она, рассматривая паспорт при свете примитивной туристической лампы. При таком свете разглядеть подделку не смог бы, наверное, и сам генерал Шариф, видевший их достаточно – но у иранцев было кое-то, успешно заменяющее и свет, и многое другое. Дикий фанатизм, революционная подозрительность, сатанинская безжалостность – все эти чувства, всколыхнувшиеся с новой силой, делали вояж в Иран смертельно опасным.

– Абыл Макашарипов.

Женщина рассматривала визу

– Вы гражданин Узбекистана?

– Да.

– Такой страны больше нет…

Генерал вздохнул

– Хвала Аллаху, у меня есть свой дом. Я живу в Казахстане…

Генерал Шариф перед вояжем тщательно изучил все, что касалось проблемы – и твердо знал, какие вопросы могут быть заданы и что на них следует отвечать. Он даже мог показать на спутниковой карте свой дом, описать, как он выглядит, где расположен и кто у него соседи. Это была советская школа, до девяностых – лучшая в мире…

– Покинули собственную страну… – усмехнулась женщина. Так и есть, фанатичка.

– Заступничеством Аллаха, мы освободим свою страну от неверных!

Повышенный тон привлек внимание одного из пасдаранцев, он подозрительно посмотрел на них. Но ничего страшного не происходило – и он снова погрузился в свои мысли.

– Цель вашего визита в Исламскую республику Иран?

– Бизнес.

– У вас есть деньги?

Генерал показал пачку денег, тщательно подобранную. Казахские тенге, таджикские сомони – самые популярные у контрабандистов деньги. Евро, крупные купюры – то, что нужно для сделок черного рынка, в отличие от доллара, у евро есть пятисотенная купюра и это очень удобно при сделках с наличными. Ни в коем случае не доллары – у представителей местных властей на доллары была весьма неоднозначная реакция – хотя при этом он запросто шел в всех расчетах черного рынка. Иран был вещью в себе, страной лжи, замешанной на обмане. Здесь все говорили одно, делали другое, а мечтали о третьем. Генерал знал, что многие до сих пор тайно держат спутниковые антенны, чтобы смотреть американские телепередачи, громогласно объявляющие о скором перевороте в Иране и приходе демократического правительства. Даже несмотря на то, что произошло – этого хотели здесь многие… многие. И недаром – на северные кварталы Тегерана пока не упало ни одной бомбы, ни одной ракеты, несмотря на то, что там были институты, занимающиеся ядерной проблематикой.

– Как долго вы намерены пробыть в Иране? – допрос продолжался

– Пока не продам все, что у меня есть.

– Где вы намерены жить?

– Не подскажете список неразбомбленных отелей?

Генерал понял, что совершил ошибку – но было уже поздно. Он просто устал от этого допроса – и позволил раздражительности и нервам взять верх над железной волей.

Женщина чуть повернулась – и тут же около столика оказался пасадаранец с автоматом. Она передала ему паспорт, и он принялся проверять его, медленно и внимательно. Очередь замерла – и генерал хорошо представлял, о чем думают эти люди. Смесь страха и злорадства. Только не я. Только не меня…

– Вы прибыли в Иран для совершения спекулятивных сделок господин… Макашарипов – обманчиво спокойно спросил пасадаранец

Пришло время спектакля. Генерал знал, что это последний шанс – но шанс существенный. Здесь верят спектаклям, верят душевным порывам. Если бы он попытался проделать такое в JFK [35] Международный аэропорт Нью-Йорка имени Джона Фитцджеральда Кеннеди. – в лучшем случае, повесил бы на себя хвост ФБР.

– Аллах свидетель, я не ищу лихвы… – взмолился он – мою страну оккупировали кяффиры, я вынужден был бежать и сейчас скитаюсь по чужой стране как изгнанник. Аллах свидетель, я хороший мусульманин и всего лишь хочу помочь вашей стране быстрее оправиться от нападения безбожников и нанести ответный удар! Аллах свидетель, я беру за свой товар только ту цену, чтобы покрыть расходы, и не более того! Аллах свидетель…

Пасадаранец жестом оборвал его:

– Аллах свидетель нашим делам, и вы хорошо знаете, что бывает за ложь. Что же касается спекуляции – хочу предупредить вас, что за это предусмотрена смертная казнь. А теперь идите. Добро пожаловать в Иран.