Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

– Мы… рады приветствовать вас на… иранской земле… генерал. Кстати… поздравляю с назначением…

Очевидно, что информация шла в обе стороны…

По традиции – в Иране разговор никогда не начинался прямо, никто никогда никого ничего не спрашивал прямо – спросить прямо было все равно, что кефасат… сквернословие, ругательство. Но здесь, в построенном еще при Пехлеви здании, вознесенном над столицей не сдающейся на милость победителю страны – говорить о здоровье кого-то там… о семье не хотелось…

– У меня есть послание.

– Где оно?

Генерал Шариф показал пальцем на свою голову

– Здесь. Я должен передать это послание только высшему руководству страны…

– Для вас я – высшее руководство страны.

– Это не так.

Ни пакистанец, ни иранец не хотели уступать – это было бы потерей лица.

– Это послание – ключ к будущему вашей страны – сказал Шариф – не позволяйте гневу господствовать над разумом…

– Наше будущее в руках Аллаха… моментально ощетинился сартип – какое будущее можете дать вы, исходящие страхом перед большим сатаной…

– Нашу страну – Большой сатана бомбить не осмелился…

Ни один, ни другой – не заметили вовремя, как открылась дверь…

– Эфенди…

На пороге – в мятой, потрепанной военной форме и с отросшей бородой стоял полковник разведки Генерального штаба НОАК Джозеф Ли…

Дарьябан [47] Адмирал (фарси). Али Мортеза Сафари командующий частями КСИР встретил их в стеклянном небоскребе банка Меллат в центре города. Здание тоже выглядело почти не пострадавшим, около него было подозрительно тихо.

Когда они ехали – в одной – единственной скромной машине – генерал продумывал, что и как он должен сказать. Продумывал заново – потому что присутствие Ли означало интерес Китая, основного экспортного и импортного партнера Ирана, не присоединившегося к санкциям. И в чем бы не был его интерес – Китай найдет, как его обеспечить…

– Саламат бауш

Адмирал кивнул в знак ответного приветствия. Он был полной противоположностью Амлаши – высокий, дородный, с короткой бородой. Фанатики его считали предателем, ведь именно он – стоял во главе переворота, когда КСИР, корпус стражей исламской революции, предназначенный для того, чтобы контролировать армию – объединился с ней и поделил власть, причем так, что места для аятолл, привычного тепленького местечка – для них не сталось.

– Я прибыл сюда для того, чтобы передать Салама не только от себя лично, но и от всего пакистанского народа, Аллах свидетель. Шииты мы или сунниты – Аллах един.

– Слова про единого Аллаха – я услышу во время пятничного хутба – сказал адмирал – полагаю, Аллах не разгневается на нас, если мы перейдем к делу.

– Аллах – жестоко карает нас за распри. За то, что мы ставим собственные амбиции выше веры. За то, что мы поднимаем руку на правоверного брата, в то время как неверные стоят обеими ногами на земле правоверных, в то время как они совращают наших женщин и наших детей. Разве не сказано про нынешние времена: вас будет много, но вы будете слабее морской пены, потому что Аллах удалит из ваших рядов единство и бросит в ваши сердца вахн [48] Любовь к земной жизни и ненависть к смерти. .

Дарьябан поднял палец

– Что вам нужно? Конкретно?

Генерал Шариф улыбнулся

– Нефть.

– Но у нас нет нефти. Сейчас у нас нет ничего.

– Да, но у вас есть народ, оскорбленный до глубины души и жаждущий возмездия. И тот же самый народ – живет по ту сторону западной границы, на территории, находящейся под игом поправщих ислам и объявивших войну самому Аллаху османов. И на юге – живут ваши братья. А между нами – только одна маленькая страна, которая оккупирована бандами харбиев и яхудов уже тринадцать лет. Когда то и я воевал в ней, эфенди. И в четыреста втором, уходя горами – я поклялся, что вернусь и вернусь с оружием в руках, чтобы заставить харбиев заплатить за все унижения и угнетения мусульман.

Генерал Шариф поднял палец, точно так же, как это делал дарьябан

– Хвала Аллаху, это время настало…

– Ты интересный человек, друг мой…

Человек, известный как Джозеф Ли, китайский разведчик и бывший резидент ГРУ НОАК в Пешаваре – подлил себе чая из чайника, стоящего между ними в ресторане небольшой гостиницы, расположенном в северной части города. В ответ – генерал Шариф улыбаясь, забрал чайник и долил чая себе. Это было своего рода фальшивой демонстрацией – если пьешь из одного чайника, то не сможешь отравить своего собеседника. Если ты, конечно, не принял противоядия. Улыбки и неспешный ритм разговора никого не обманывали – оба прекрасно понимали, что кто-то из них может не выйти отсюда живым…

– Ты считаешь, что я поступаю ошибочно?

– Нет, почему же… Я считаю, что ты поступаешь втайне от нас, твоих добрых друзей…

Отношения между Китаем и Пакистаном были далеко не безоблачными: ни одна из сторон не обманывалась насчет мотивации другой стороны, и ни одна из сторон не доверяла другой. Пакистан отлично понимал, что только позиция Китая удерживает Соединенные штаты Америки от бомбардировки и вторжения. Это называлось «казус восьмисотфунтовой гориллы». Когда американский президент, советник по вопросам национальной безопасности, госсекретарь, когда им задавали прямые и явные вопросы по позиции относительно Афганистана – они начинали юлить. Когда после рейда в Абботабад начали задавать вопросы относительно того, знало ли пакистанское правительство о местонахождении Бен Ладена, и если знало, то почему эта страна получает американскую помощь – они продолжали юлить. Теряя доверие, теряя политический рейтинг – они продолжали юлить, потому что знали о восьмисотфунтовой горилле – о Китае! Знали, и ничего не могли сказать: Китай имел массу рычагов влияния на США, причем не обязательно военных. Продажи даже десятой части американских гособлигаций, которыми владел Китай – хватило бы, чтобы рухнули по цепочке все рынки: фондовый, товарно-сырьевой, недвижимости, а в мировой экономике началась Великая депрессия. Конечно же, пакистанцы знали очень многое. Но у американцев – не оставалось никакого выхода, кроме как продолжать платить. Потому что иначе – по всей стране окончательно бы разлеглась восьмисотфунтовая горилла.

С другой стороны – Пакистан не доверял Китаю. Он прекрасно понимал, что Китаю в принципе не нужны конкуренты. Не нужны ему и младшие братья, все, что ему нужно – это безоговорочное подчинение. Китай не потерпит игры, Китай не понимает шантаж, Китай умеет ставить жесткие условия и добиваться их безоговорочного исполнения. Только фактор Америки – заставляет Китай пока умерить аппетиты. Китай силен – но он привычно избегает прямой конфронтации. Пока – избегает…