Алескандр Зайцев - Адаптивный шард

За пять секунд до звонка в класс вошел учитель. Молодой, высокий, стройный. Уверенная, упругая, спортивная походка. Единственное, что его портило, так это черные очки.

«Ну как так можно, на урок приходить в солнцезащитных очках, он же учитель!» — внутренне возмутилась Панацея.

Но тут же услышала перешептывание у себя за спиной.

— Говорят, у него очень чувствительные глаза, и он не снимает очки даже вечером.

Эми с ходу могла бы назвать десяток заболеваний, которые приводят к подобному эффекту, но скорее всего тут не было ничего серьезного.

«Надеюсь, он не подойдет вот так сразу ко мне на перемене с просьбой вылечить?» — промелькнуло у неё, она ненавидела такие неловкие ситуации.

Тем временем учитель представился и заговорил.

Через пять минут Эми забыла, что хотела поспать. То, что она не выспалась и усталая, как тысяча кочегаров после тройной смены, отошло на задний план. Нет, он не доносил до учеников никаких откровений, скорее просто по памяти зачитывал обязательную лекцию. Но! Как он это делал! Не слушать его было нельзя. Эми понимала, что в этом нет никакой магии, и вряд ли учитель — кейп Властелин. За такой прокол все школьное руководство мгновенно вылетело бы с работы. К тому же в Аркадии учатся Стражи, и всех учителей досконально проверяют.

«Просто талант рассказчика», — решила Эми.

Она прислушалась, в классе стояла полная тишина, ничто не заглушало речь лектора, все ученики сидели и смотрели ему в рот. Это было так необычно! Всегда находилась парочка или тройка тех, кто шептался, хрустел чем-то, а тут — тишина.

На один отрывок лекции она обратила особое внимание.

— Убийство. — То как учитель это сказал, заставило Панацею вздрогнуть, как, впрочем, и не её одну. — Убийство — это всегда плохо. — Его голос, построение предложения напомнили ей фразу из заставки видео Элита и Убера: «Война, война никогда не меняется». Он наклонил голову и по движению бровей стало понятно, что он подмигнул. Класс забыл, как дышать. — Опустившийся на дно наркоман убивает кого-то. Безусловное зло. Убийство с отягчающими последствиями. — Щелчок пальцами, и массовый выдох. — Опустившийся наркоман убивает своего пушера. Зло. Да. Но такое ли безусловное? — Щелчок языком учителя, от него мурашки по спине. — Опустившийся наркоман убивает своего пушера, который и подсадил этого наркомана на наркотики и держал его на них насильно какое-то время. Зло? Я должен вам сказать: «Конечно — зло!». И давайте вы всем расскажите, что я именно так и сказал. А на самом деле это настолько сложный вопрос, что многие философы так и не приходят к одному выбору. И от штата к штату в этом случае законы отличаются. Вам не десять, вы уже взрослые… почти. Решите сами…

Звонок на окончание урока Панацея восприняла с легкой ноткой сожаления.

Северная паромная станция, временно не рабочая. (А как известно, нет ничего более постоянного, чем временное).

Денни Эберт уже вторые сутки не находил себе места. Откровенно говоря, последние месяцы, да что месяцы, годы, все неуклонно катилось в бездну. С каждым днем работы становилось все меньше и меньше, а платили за неё уже вообще чисто символически. Точнее, последние два года вообще не платили.

Руководство доков давно отстранилось от всех дел, по сути, Денни занимался не только своими основными обязанностями, но и осуществлял общее руководство как северной паромной станцией, так и вообще всеми доками, а точнее, той их частью, которая еще хоть как-то могла функционировать. И что? Он получал с этого хоть что-нибудь? Правильный ответ — нет. Его доходы как составляли сущие центы, так такими и остались.

Эберт крутился, как мышь в колесе. Официально он был главой профсоюза докеров. И эти суровые мужики, которые хотели честно зарабатывать на жизнь, а не становится торговцами наркотой или вышибалами в подпольных казино или притонах, приходили к нему и несли ему свои проблемы. И ладно бы Денни был из тех, кто, просто занимая должность, единственной своей целью видит заработок. Увы, но он был не из таких, он был из тех людей, которые мечтали видеть результаты своей работы, из таких, кто верил, что честный труд и усердие сломят любые преграды. Но с каждым годом его вера в этот принцип становилась все меньше и меньше. И так уже дошло до того, что последние два года город вообще им не платил, и Денни вертелся, как уж на сковородке, подыскивая им работу. Единственным плюсом было то, что они могли использовать территорию станции и приписанную к ней технику в своих целях. Открыли ремонтные мастерские, восстанавливали старую технику, сдавали её в наём. И теперь у них отбирают даже эту малость!

Вчера его вера дала сильнейшую трещину. Город продал станцию и прилегающую часть доков какому-то «анонимному инвестору». Ладно продал, бывает, но, во-первых, ему ничего не сказали, да и вообще никому из работающих здесь. И во-вторых, как он узнал через знакомую секретаршу, цена продажи составила один доллар!

Один, мать его, доллар!!! И за что?!! За обещание инвестиций. Не за конкретный план, не за гарантированные вложения, а за обещания! И кому? Что это за название такое «Zoito inc»., что оно вообще значит? Нет, он понимал, что городу выгодно скинуть с себя убыточный район и перестать платить его людям из бюджета, понимал. Но то, как все это провернули, вызвало у Эберта настоящий приступ гнева. Денни был уверен, кто-то в мэрии получил на лапу, подписывая документы на «продажу».

Сутки он думал, что же сказать ребятам. Как им объяснить, что их выкинули на улицу? Без объяснений, без поддержки, просто раз, и город от них избавился. Бесцеремонно, безжалостно, равнодушно. А ведь парням надо кормить семьи, у многих маленькие дети, кредиты, больные родители.

Подобно загнанному охотниками волку, Денни бегал по своему кабинету из угла в угол, нарезал круги. Все, кто его знал и видел в таком состоянии, заблаговременно обходили его кабинет окольными путями.

Нет, Эберт не был силачом или боксером, не бугрился мышцами. Он был не очень высоким тощим мужчиной с уже начинающими проступать залысинами. Огромные очки и немного женский подбородок также не добавляли ему внешних атрибутов мужественности. Денни был из семьи докеров, его отец, крепкий статный мужчина, пользовался немалым уважением. А его сын пошел скорее в мать, щуплый, близорукий, зато достаточно умный, чтобы закончить колледж. Единственное, что Денни унаследовал от отца, это его характер, он был подобен бульдогу, который вцепившись никогда не разожмет челюсти. С ним предпочитали не связываться даже отмороженные на всю голову докеры. К тому же то, что многие из них имели хоть какой-то заработок, в этом была исключительно заслуга Денни. За это его здесь уважали, уважали по-настоящему, даже больше, чем когда-то его отца.