Дикон Шерола - Между Прошлым и Будущим

Дмитрию было тяжело доводить эту линию до конца, но он сам был виноват в том, что все случилось так, как случилось. Смотреть на заплаканное лицо Нади и говорить ей такое — это было его наказанием. И ему было жаль. Чертовски жаль.

— Ты же ей даже не нужен! — выкрикнула Надя. В этот миг ей захотелось хоть как-то задеть Дмитрия, но по его лицу было трудно понять, о чем он думает. — Ты же сам говоришь, что она с кем-то! Что ты собираешься теперь делать?

— Пока что попытаюсь выпросить у тебя прощение, — мягко ответил Дима.

— Ты такой урод! — воскликнула девушка, вновь начав всхлипывать. — Я не собираюсь тебя прощать! Надеюсь, эта дура никогда с тобой не будет! Останешься один, а потом протрезвеешь и приползешь ко мне, как миленький. А я уже замуж выйду и буду счастлива! А ты нет! И что это вообще? Ты вот так просто возьмешь и уйдешь? И на этом все? Бросишь меня одну?

— Я оставлю тебе машину, на которой ты сейчас ездишь, — вкрадчиво ответил Лесков. Зная Надю, он понимал, что это единственное, что могло ее успокоить.

— А это вообще не обсуждается! Хрен я тебе отдам ее! — ответила девушка. Затем она подошла к зеркалу и вытерла лицо. — Я скажу, что я тебя бросила!

— Хорошо, — согласился Дима.

— Блин, как я теперь буду… Что девчонкам скажу?

— Все то же самое, что и мне. Только с улыбкой и гордо поднятой головой.

— Что ты — мудак, и я найду другого?

Когда Дима кивнул, Надя грустно усмехнулась.

Вскоре Лесков уехал, а она легла в постель и позвонила подруге. Девушка так делала всегда, когда ей нужно было выговориться. Плохое настроение немного отступало, и ей становилось легче. Она часто расставалась со своими ухажерами, но разговор с Димой стал для нее полной неожиданностью. И от этого было чертовски обидно. К тому же Лесков нравился ей. Он был симпатичным, дарил дорогие подарки и нравился ее подругам. Ей было хорошо с ним в постели и, главное, удобно по жизни. Не ревнивый, не эгоистичный, не жадный. Единственное, о чем Надя сейчас старалась не думать, любит ли она его по-настоящему или нет. Пока что это было слишком тяжело.

Для Димы же расставание с Надей было — как вправить вывихнутое плечо пациенту. Больно, но надо. Ему было жаль девчонку. Хотя Воробьева и слыла отпетой стервой, часто изменяла своим ухажерам и меняла их, как перчатки, Лескову не хотелось, чтобы она грустила. С ним она была честна и, возможно, даже по-своему любила его…

На следующее утро внезапно похолодало, и все последующие дни оказались засыпаны снегом. Сырая погода сменилась морозами, отчего улицы моментально превратились в каток. Зима словно вспомнила о своих обязанностях и решила немедленно избавить город от слякоти, залив все ледяным цементом. Люди передвигались по улицам неуклюже, поскальзываясь и размахивая руками, чтобы не потерять равновесие. На дорогах участились аварии. Зима насильно заставила Москву немного сбавить темп, но взамен подарила городу немного солнца. Оно искрилось на снегу, блестело на льду, играло на золотых куполах церквей, которые на фоне пронзительно-голубого неба казались еще более яркими.

Сегодня, приехав в офис, Дмитрий первым делом по привычке заглянул в ежедневник и увидел пометку, что в пятницу вечером должно состояться открытие Катиной выставки. Но, если прежде, Дима желал посетить это мероприятие, то теперь он откровенно не знал, что делать. С одной стороны, не принять приглашение — означало показать Беловой, что он настолько обижен, что не желает с ней общаться. А это в корне неверно. С другой стороны — на этой выставке обязательно будет присутствовать герой Волошин, и Дима своим появлением может поставить Катю в неловкую ситуацию. Вероятнее всего, ей придется представить Лескова своему молодому человеку, а Диме придется делать вид, что он рад этому знакомству. Быть может, Белова уже и сама не рада, что так опрометчиво пригласила его на выставку. И даже, если он пойдет, то кого пригласить с собой? Бранн не признает современных художников, Игорь интересуется искусством только в том случае, если можно «поиметь» творца, а брать с собой какую-то женщину и вовсе недопустимо. Остается только Иван. В идеале, если бы он приехал в Москву вместе с Ромой… Так хотя бы их появление на выставке будет выглядеть, как визит одноклассников.

Чуть подумав, Дима набрал номер своего помощника и попросил назначить ему встречу с художественным критиком Абрамом Когановым. Именно этот человек в своей статье в пух и прах разбил первую выставку Кати, заявив, что современное искусство должно поражать не только техникой, но и революционной идеей. Он утверждал, что в изобразительном искусстве главное — новые тенденции, поэтому «Черный Квадрат» всегда будет казаться более интересным и запоминающимся, нежели очередной, пусть даже очень хорошо выполненный портрет или пейзажик.

Попасть к Абраму Коганову на прием оказалось не так-то просто. Этот человек был весьма занятым, поэтому даже спустя несколько попыток договориться о встрече, помощник неизменно сообщал Дмитрию об отказе. Однако, когда Лесков позвонил лично, Абрам Львович внезапно согласился принять его в своем доме в Подмосковье.

Их встреча проходила в просторном кабинете, выполненном в стиле прованс. Несмотря на свои грозные статьи, Коганов предпочитал светлые тона, как в интерьере, так и в своей одежде. Дмитрию бросилось в глаза, что даже корешки книг на полках были преимущественно белых и бежевых тонов.

В кресле за массивным деревянным столом сидел невысокий худенький старичок с жиденькими усами. Его пушистые вьющиеся волосы с возрастом полностью поседели, отчего мужчина выглядел еще более бледным и напоминал собой одуванчик. По-прежнему яркими в его внешности оставались только живые темно-карие глаза.

— Абрам Львович, я очень благодарен вам за то, что вы сумели найти для меня немного времени, — произнес Дмитрий, когда они обменивались рукопожатиями. Сухая ладонь старика оказалась удивительно сильной.

— Вам следует благодарить не меня, а мое любопытство, — ответил мужчина и жестом указал Дмитрию на свободное кресло. — Вначале я не понял, кто вы, а потом мне стало интересно, что за дела могут быть у светского тусовщика к художественному критику. Я даже грешным делом подумал, что вы хотите показать мне свои картины…

С этими словами старичок тихо рассмеялся, ясно давая понять, что возможные Димины художества подвергнутся такому же осмеянию.

— К счастью для нас обоих, я пришел не поэтому. В живописи я поразительно бездарен, — с улыбкой ответил Дмитрий.

— А я уже решил, что это ваш хороший друг сделал оценку ваших работ и прислал вас ко мне. Бранн Киву ведь считает себя знатоком, — в голосе старика снова послышалась насмешка.